Выбор есть всегда

Ключникова Светлана

Сердце заколотилось в груди резко и оглушительно, как будто собиралось выскочить наружу и взлететь к небу. Спираль внутри живота дала о себе знать мучительно-сладким предвкушением. Я хотела отвернуться или притвориться, что удивлена, но на самом деле не могла отвести от парня глаз, от его очаровательной улыбки, когда он подошел ближе.

– Привет, - просто сказал он.
– Белла?

Язык прилип к нёбу, а горло стало липким и тесным.

И все же радость от встречи пересилила страх.

– Привет, - улыбнулась я слишком охотно, пытаясь убрать с лица счастливую улыбку и снова стать серьезной Беллой.
– Эдвард?

– Как ты узнала?
– рассмеялся он, скидывая сумку и садясь по-турецки передо мной прямо на песок.

– Подслушала. А ты?
– И захихикала, когда он кивнул и ответил «тоже».

И стало невероятно тепло в груди от того, что он был достаточно заинтересован, чтобы запомнить имя. Я даже забыла спросить, зачем он пришел, просто радовалась, что он здесь, сидит рядом и позволяет любоваться собой.

Мы поговорили о бухте, оценив ее красоту, и все выглядело так, будто мы заранее договорились о свидании. Как такое возможно? Я чувствовала себя так хорошо, словно наступило Рождество, и самые лучшие подарки посыпались к моим ногам – все, что пожелаю.

– Ты здесь живешь?
– спросила я, подставляя лицо косым лучам заката, за маской легкомыслия отчаянно скрывая свою чрезмерную заинтересованность.

– Приезжаю каждое лето помогать отцу. Потом возвращаюсь к матери в Лос-Анджелес.

Значит, отец Эдварда живет здесь круглый год. Я с удивлением взглянула на босые ноги парня и рваные у колен простые хлопчатобумажные штаны, с трудом представляя его в центре большого города в туфлях и костюме. Он выглядел таким… немного диким с его бронзовым загаром и челкой, беспорядочно свисающей на лоб, лохматыми нестрижеными кудрями, отливающими в свете солнца медью. Широкие плечи и развитые, сильные мышцы на его груди постоянно привлекали мое внимание. А живые глаза завораживали всякий раз, когда я смотрела в них. Я вдруг обнаружила, что они вовсе не зеленые, а голубые, почти такого же цвета, как мой бикини и парео.

– Надо же, я думала, твои глаза другого цвета, - удивилась я.
– Там, в лавке, могу поклясться, они показались мне зелеными.

– На самом деле, они хамелеоны, - улыбнулся Эдвард и оглянулся вокруг, ища что-то.
– Смотри.

Он поднял свою сумку и приложил к груди. Она была тряпичная, старого, застиранного цвета хаки, и я, качнувшись вперед и приглядевшись, увидела, как радужка Эдварда меняет цвет, постепенно из голубой становится неярко-зеленой.

– Не верю, - рассмеялась я и тоже оглянулась, схватила свою сумочку,

она была серая в горошек.

Эдвард послушно замер, когда я подползла к нему вплотную и с трепетом, боясь касаться его кожи, прижала сумочку к его груди. Он магнетически улыбнулся и расширил глаза, и не моргал, пока его радужка медленно не потускнела, став просто… серой.

– Вау… - прошептала я.
– Впервые с подобным встречаюсь.
– И нехотя убрала руки от его горячей, нагретой солнцем, немного влажной кожи.

Мы затеяли непринужденный разговор, постепенно узнавая друг друга. Никакого смущения я не ощущала рядом с ним, быстро расслабилась и чувствовала себя естественно. Как будто мы с ним знакомы давно.

– А в Лос-Анджелесе ты работаешь?
– спросила я не без интереса.

– Учусь в Калифорнийском технологическом институте.

О, студент. Я не смогла подавить разочарования. Взглянула на парня искоса, пытаясь определить, сколько ему лет? Возможно, он несовершеннолетний? Слишком гладкая кожа, миловидные черты лица – может, ему нет и восемнадцати.

Эдвард улыбнулся, не замечая моего терзания.

– А я уже работаю, - сказала я тогда, сдержано и тоскливо, потому что внутренне уже попрощалась с шансом на курортный роман, - в перспективной фирме, пока на должности простого менеджера. Я закончила университет год назад.

– Двадцать два или двадцать четыре?
– просчитал тут же Эдвард, откидываясь на спину и кладя руки под голову, при этом мышцы на его груди и руках красиво подчеркнули подтянутое тело. Я едва не подавилась слюной, не в состоянии прекратить бесстыже его разглядывать.

– Двадцать четыре, - резковато ответила и добавила, чтобы саму себя остудить хоть немного: - А тебе семнадцать?

Эдвард рассмеялся так заразительно, что я не удержалась и засмеялась вслед за ним.

– Что, не угадала?

– Двадцать, - сказал он.

И мне тут же полегчало, настолько сильно, словно с шеи отвязали огромный камень, позволив дышать. Не семнадцать. Он совершеннолетний!

– Но я собираюсь учиться в магистратуре, - добавил Эдвард задумчивым голосом, - это еще два дополнительных года, так что работа в перспективной фирме в ближайшее время мне не грозит.

Ох, подколол. Я оценила здоровый сарказм и улыбнулась, парень оказался не без чувства юмора, это понравилось мне.

– А тебе разве не нужно рыбу ловить?
– спросила я, щурясь от оранжевых лучей заходящего низкого солнца.