Выбор Флетча
Шрифт:
– Наверняка, какой-нибудь псих, – предположил Ли Оллен Парк.
– Вы кого-нибудь подозреваете, Флетч? – спросил Барри Хайнс.
– Многих.
– Это Солов, – уверенно заявил Барри. – Вам следовало взглянуть на его счет за телефон.
– Почему?
– Он никому не звонит. Должно быть, он отправляет свои статьи в «Правду» голубиной почтой.
– Да, это важная улика.
– А может, он пользуется бутылками из-под водки? – выдвинул свою версию Парк. – Бросает их в Атлантический океан, а течения доносят
– Есть у тебя какие-то предложения, Флетч? – спросил Уолш.
Флетч подождал, пока на нем скрестятся все взгляды.
– Было бы неплохо, если б каждый из присутствующих провел со мной несколько минут и убедительно доказал, что у него есть железное алиби на то время, когда произошло хотя бы одно убийство.
– Черт, – вырвалось у Уолша.
– Я бы этого не делал, – покачал головой Добсон.
– Только так я смогу воспрепятствовать появлению в газетах материалов, бросающих тень на избирательную кампанию.
Губернатор поднялся.
– Пора одеваться. Уже семь двадцать. Мои часы не спешат?
– Флетч, – обратился к нему Фил Нолтинг, – стараясь защитить нас, вы тем самым создаете впечатление, что у нас есть причины отводить от себя подозрения.
– Я думаю, что есть.
Вслед за губернатором встали и остальные.
– Похоже, ты потерял слушателей, Флетч, – заметил Уолш.
Флетч встал.
– Так что же мне делать? Это же бомба с часовым механизмом, и часы уже пущены.
– Прикройте ее собственным телом, – посоветовал Добсон, выходя из гостиной.
– Подождите.
– Флетчер, ну сколько можно изображать детектива-любителя? – осадил его губернатор.
– Пойдем, Флетч, – Уолш ждал его у двери. – По пути в мой номер я куплю тебе сборник «Лучшие детективы года».
– Полагаю, больше упоминать об этом не стоит, – Флетч сел в кресло.
– Согласен.
Уолш снял грязную рубашку, достал из чемодана чистую.
– Это все равно, что пытаться потушить пожар в цирке.
– Нет, – покачал головой Уолш, – больше это похоже на попытку пробить засор в одном из туалетов цирка.
– Местная полиция зачарована кандидатом. Старается защитить его от любой опасности, а потому ей не до расследования. Журналисты, специализирующиеся на политике, не опускаются до того, чтобы пересчитать убийства и сказать себе: «Эй, да об этом стоит написать».
– Писать тут не о чем, – Уолш достал из чемодана костюм, критически оглядел его, прогладил рукой, расстегнул брюки. – Вырезки на столе, – он указал на столик, где стояли его бриф-кейсы.
– Почему ты меняешь выглаженный костюм на мятый?
– У меня только один галстук, подходящий к этому костюму. Наверное, оставил его в какой-то машине. Там две статьи Фенеллы Бейкер, которые наверняка тебе не понравятся. Одна критикует нас за оборонные расходы. Во второй отмечается неопределенность нашей позиции по мерам
Флетч подошел к столику, взял кипу вырезок.
– Между прочим, – Уолш уже завязывал галстук, – остерегайся Ленсинга Сэйера. Самый умный, самый проницательный журналист из тех, что сопровождает нас. И я рад, что он с нами. Но, к сожалению, он в постоянном контакте с сенатором Симоном Аптоном. Способен на все.
– Умный теленок от двух маток сосет, – пробормотал Флетч.
– Пора трогаться, – Уолш надел черный пиджак. Мы с Барри сами хотим проверить звуковую систему. Чтобы не получилось, как у торгового центра.
– Да, повторения не хотелось бы, – кивнул Флетч.
– Ты можешь не торопиться. Поужинай. Отец выступит не раньше половины десятого.
ГЛАВА 33
– Ай-эм? Это Джеймс...
Вернувшись к себе, Флетч нашел на столе вазу с дюжиной красных гвоздик. И записку:
«Флетчер. Рада, что вы с нами.
Дорис Уилер».
Ожидая заказанный сэндвич, он отзвонился всем, кроме Рондолла Джеймса.
Когда принесли ужин, Флетч принял душ, сел на кровать и принялся за еду, одновременно проглядывая газетные вырезки.
На телефонные звонки он старался не обращать внимания, но в конце концов не выдержал и снял трубку...
– Извините, что жую.
– Вы должны что-то делать. Немедленно.
– Я должен поститься <Слово «fast» имеет два значения: немедленно и поститься. Флетч намеренно делает вид, что не понимает, о чем речь.>? – прикинулся непонимающим Флетчер.
– Днем мне позвонил репортер, освещающий избирательную кампанию. Рассказал мне об этих убийствах. Почему вы ничего мне не сказали? Убили уже трех женщин.
– Кто вам звонил?
– Эрбатнот.
– Понятно. Вы все еще в Айове?
– Да.
– И что вы ей ответили?
– Сказал, что для меня это новость.
– Неужели?
– Ай-эм, я знаю, кто убийца. Как, впрочем, и Кэкстон.
Флетч отодвинул пустую тарелку из-под сэндвича.
– Вы говорили насчет этого с Кэкстоном?
– Не раз.
– Что он сказал?
– Может, лучше вы поделитесь тем, что вам известно, Флетчер.
– Не понимаю я Кэкстона. Почему он ничего не предпринимает?
– Флетчер...
– Эдвард Грасселли.
– Старина Шустрик?
– В этом нет никакого сомнения.
– Почему Шустрик?
– Вы не знаете, кто он такой? Все уже забыли.
В досье Шустрика лежали лишь фотография и листок с датой рождения и теперешним адресом.
– Так кто такой Шустрик Грасселли?
– Убийца. Осужденный убийца. Забил человека до смерти. Кулаками. Профессиональный боксер. Его кулаки – смертоносное оружие. Отсидел за это в тюрьме... почти пятнадцать лет.