Выбор из худшего
Шрифт:
Лет десять назад сержант бы ему показал, где раки зимуют. Ага, именно как Ажан, в смысле виконт, короче, как он говорит. Поправка. Десять лет назад Вида сержантом не был, и этот барон, а это очевидно барон, хоть и цыганский, с ним даже и разговаривать бы не стал. Да и жизнь за эти десять лет била всячески, особенно последние три года. Так что прячем свои амбиции в карман. Действительно, надо договариваться. Вида примиряюще раскрыл ладони.
– Хорошо, уважаемый, давайте обсудим. Как я понял, вы приютили некую девицу, которую сейчас вся полиция разыскивает. Нет-нет, она не преступница,
– Годится! – неожиданно легко согласился цыган. – Мне тут одна птичка напела, что если сержант Вида свое начальство попросит, оно ему точно не откажет. Так как, обещаешь? Похлопотать? А?
– Обещаю.
Сказано было уверенно, хоть и в полном обалдении. Вида вообще в последние дни в этом состоянии частенько оказывался, даже привыкать стал, как к насморку.
– Это что же за птичка такая? И, кстати, как твои яхонтовые красавицы меня узнали? Я не граф, не епископ, я вообще в этом городе только три дня.
– Ну что вы, господин сержант, это вы здесь три дня, так и табор здесь всего две недели стоит. Мы цыгане – по всей земле кочуем, границ не замечаем. Приходилось и в Амьене бывать, а уж там-то вас каждая собака знает.
По честным, абсолютно незамутненным даже каплей лжи глазам цыгана было абсолютно понятно, что говорит он чистейшую правду. Поверить в которую полицейскому не позволял весь его богатый опыт.
Но тот же опыт и подсказывал, что пытаться сейчас что-либо выведать – занятие глупое. Только себя на посмешище выставлять.
– Ну, раз я такой знаменитый, – Вида не удержался от шпильки, – тогда знакомьте меня с очаровательной Софи. Только поговорить нам надо с глазу на глаз, есть вещи, которые даже цыганам лучше не слышать. Я понятно объяснил?
Вот это уже было сказано твердо. Настолько твердо, что у барона не возникло и тени сомнения – есть знания, которые опасны. Смертельно.
– Разумеется, господин сержант, разговаривайте здесь, – ответил цыган, откидывая полог. – Можете быть уверены, ближе пятидесяти метров к шатру не то что ни один ромал не подойдет – ни одна мышь не подберется.
В одиночестве Вида оставался пару минут. Затем в шатер вошла красавица. При свете свечей растрепанные золотые волосы Софи отливали красным. В измятом, с изгвазданным грязью подолом платье она умудрялась выглядеть как урожденная аристократка. Тот же твердый взгляд, прямая спина и гордо поднятая голова.
– Здравствуйте, господин Вида. У вас ко мне вопросы?
– С твоего позволения, Софи. Присаживайся. Разговор у нас будет долгим, а спешить нам с тобой некуда.
Они закончили беседу часа через два, когда ночь накрыла и табор, и засыпающий город, и тихое, словно тоже уснувшее море. Вокруг запылали костры, где-то зазвенела гитара, подыгрывая цыганской песне, спокойной и протяжной, как бескрайный путь этого бесконечно кочующего народа.
Сержанта интересовало все, вплоть до самых нескромных мелочей, обсуждать которые было противно обоим. В основном все сказанное оказалось
У Софи имеется постоянный клиент, некий идальго дон Венкеслас де Садаба. Вроде как кастилец, во всяком случае, черноволос, кареглаз, смугл и говорит с заметным акцентом. Среднего роста, худой, но крепкий – как разденется, мышцы канатами перекатываются. Чем занимается в Кале? Ну кто ж со шлюхой дела обсуждает? Хотя поболтать «между делом» он и любит, говорит, что так ему интереснее. Ну да тут уж кому как нравится, ее работа – услужить.
О чем болтали? Так девушка же около торговой гильдии трется, соответственно, и клиенты ее оттуда. Нет, конкретно о купцах де Садаба не спрашивал, но случается же что-то интересное и забавное, о чем не грех и посудачить со старым знакомым. Насколько старым? Лет около сорока. Ах, в этом смысле? Да уж пару лет как. Он же и посоветовал когда-то начинающей проститутке обосноваться у торговой гильдии под видом цветочницы. А что, и клиенты богатые, и полиция не решается обирать… ой, извините, господин сержант, я хотела сказать – мешать заработку. Нет, правда, стоит себе девушка, цветами торгует, ну, вы понимаете.
Легрос? Какой Легрос? Ах, Реми… было дело, рассказала тогда о его шутке. Той самой, о тайне отплывших кораблей. Шевалье тогда так хохотал! Потом? Да, расспрашивал, чем Реми занимается. Конечно, знала. С Реми частенько болтали, он рассказывал, что ведет учет тех кораблей, что приходят в порт. Откуда пришли, куда ушли, с каким товаром, когда в порт назначения прибыли. Вот.
А потом, после того как это рассказала, дон Венкеслас заторопился, вроде бы дела у него какие-то срочные образовались. Нет, до этого никуда не спешил, а тут сразу о срочных делах вспомнил. Ну да мне-то что, деньги заплати и спеши куда хочешь.
Что еще? Домой идальго не водил, все в гостиницах это… Разных гостиницах, но чаще в «Старом боцмане».
Так вот… последний раз он встретил Софи позавчера в порту, сказал, что его приятеля надо обслужить. А какой тот приятель – типичный бандит. Грязный, потный, рука у него еще на перевязи, не иначе как в драке порезали. Но заплатил хорошо, это да. Нет, приятель ни о чем не спрашивал, даже не представился. Всю ночь… ну, вы понимаете. И откуда у него столько сил?
Пожалуй, все. А, вот еще! Пару раз случайно видела де Садабу выходящим из одного дома на улице Пекарей. Такой желтый, двухэтажный, он там один такой. И выходил из того подъезда, что ближе к морю. Софи, скорее всего, не видел – та далеко стояла, да он в ее сторону и не поворачивался. Обычно-то как увидит – здоровается. Вежливый.
Вот и все, что удалось узнать. Но только чтобы все это свелось в связную историю, пришлось выслушать столько и такого, что к концу разговора сержанту захотелось искупаться и одежду сменить. Словно в грязи вывалялся, честное слово.
А девчонка – молодец, хоть и шлюха. Рассказывает подробно, на вопросы отвечает обстоятельно. М-да… Если б не ее занятие, можно было б к хорошему жениху пристроить, есть у Вида такой на примете. Ну да что ж теперь.
– Софи, тебя же сюда Поль привел?