Выбор ксари. (Трилогия)

Одувалова Анна Сергеевна

– Почему? – герцог был не на шутку удивлен.

– Между призраком и человекам, пообещавшим ему что-либо, устанавливается связь. В данном случае, если Анет жива, имеет место связь между ней и Лараной. Тесный контакт с миром мертвых. Часть жизненной силы девушки уходит к призраку. Принцесса сейчас как гигантская пиявка, питающаяся энергией Хранительницы. И чем дольше обещание не будет выполнено, тем вероятнее, что Анет ослабеет и погибнет. Ларана злится и поэтому забирает больше силы, чем могла бы. Если девушка жива, нужно найти ее как можно быстрее и помочь выполнить обещание.

– Ее необходимо найти в любом случае, независимо от того, что и кому она обещала! – взорвался Стикур, которому не понравилась интонация эльфа.

– Да кто же спорит, – Келл размышлял о своем. Он, честно сказать, был не рад, что Хранительница, скорее всего, жива. Это все очень усложняло. Эльф боялся, что связь между Лараной и Анет за полгода чересчур окрепла, и чтобы ее оборвать мало будет просто вернуть украшения. Анет придется участвовать в ритуале передачи. А ритуал эльф планировал совместить с воскрешением. Чем это закончится для Хранительницы, он не знал, но мог предположить.

Анет проснулась от того, что слетела с мягкого

бока гхырха в холодный и мокрый сугроб. Спать было и так не очень тепло и удобно, а уж тут… Девушка забарахталась, выбираясь из снега, и открыла глаза, чтобы взглядом найти наглую розовую рожу, посмевшую бесцеремонно испортить и без того не очень приятное утро. Ругательства застыли у Анет в горле. Рядом, безумно хлопая мутными сонными глазами, сидела Ольга, а впереди, напротив принявшего боевую стойку гхырха, стояли три светло-голубые, переливающиеся в лучах утреннего солнца ящерицы, величиной с хорошего волка. Гладкая, блестящая, покрытая чешуйчатыми пластинками шкура, под которой перекатывались валуны мышц, ярко-желтые немигающие глаза с вертикальными прорезями зрачков и внушительные клыки – не очень радостное утреннее зрелище. Ясно, что рептилии явились по их душу с не самыми добрыми намерениями. Скорее всего, тварям банально хотелось есть. Оскаленные морды злобно косились в сторону девушек, старательно обходя взглядом Зюзюку. Каждая ящерица в отдельности, безусловно, была слабее приготовившегося к драке гхырха, но втроем они могли представлять серьезную угрозу. «И откуда зимой взялись ящерицы? Они же, насколько я знаю, холоднокровные и при минусовой температуре должны спать», – отстраненно подумала Анет, а в это время одна из тварей зашипела и двинулась в обход розового зверя, стремясь достать более привлекательных в качестве завтрака девушек. Ольга взвизгнула и проворно отскочила назад, таща за собой застывшую в ступоре Анет. Зюзюка издал странный утробный звук и попытался схватить наступающую рептилию за длинный чешуйчатый хвост, но тут наперерез кинулась вторая тварь, с размаху ударив гхырха когтистой лапой. Зверь обиженно пискнул и шарахнулся в сторону, испуганно косясь на ставшего вдруг опасным противника. Зато от крика любимца опомнилась Анет. Увидев, что кто-то посмел обидеть гхырха, она, не вылезая из сугроба, выставила вперед руки, направив мощную струю бледно-желтого огня на ближайшую рептилию. Тварь обиженно взвыла, пытаясь сбежать из-под прицела, но Анет осторожно приподнялась сначала на колени, а потом встала на ноги и двинулась по направлению к верещавшей на снегу ящерице. В нос ударил запах горелое мяса, и девушка инстинктивно отшатнулась, сдерживая рвотный рефлекс. Она и забыла, как отвратительно воняет паленое. Видя, что хозяйка в безопасности, в бой кинулся ставший чуть осторожнее гхырх. Он медленно начал подходить к ящерице сбоку, делая обманные выпады, пока не изловчился и не вцепился рептилии в мягкое не защищенное пластинчатой чешуей горло. Брызнула желтая липкая кровь и где-то истошно заорала Ольга. Анет дернулась, понимая, что на какое-то время потеряла совершенно беззащитную подругу из вида, и развернулась на сто восемьдесят градусов. Сзади нее снег был красным, а третья, все еще живая, ящерица сидела рядом с Ольгой, оскалив окровавленную морду. Анет закричала и пальнула в тварь молнией, отгоняя от неподвижного тела подруги. Рептилия ощерилась, показывая клыки, но струя огня сбила ее в снег. Туда же кинулся гхырх, а девушка на негнущихся ногах подошла к безжизненно раскинувшейся на снегу подруге. Анет застыла, не решаясь сделать последний шаг. Лицо у Ольги было настолько белым, что сливалось бы с сугробом, если бы не алые пятна на снегу. Синяя разодранная на груди курточка набухла от крови. Анет всхлипнула, падая на колени, и зарыдала в голос, пытаясь нащупать у Оли пульс. Смысла в этом не было. Даже если Ольга осталась жива, ясно было: идти она не сможет. И Анет ее далеко не утащит, разве что привяжет к гхырху, но это тоже не выход. Значит, они так и замерзнут в лесу под елкой, и ни Дерри, ни Стик с Диром никогда не узнают, что ей удалось выжить в поединке с Хакисой. Девушка заревела еще громче и даже не заметила, как подошел погрустневший Зюзюка. Он оказался умнее своей причитающей в сугробе хозяйки и попытался устроиться так, чтобы лежащей на снегу Ольге передавалось хоть чуть-чуть тепла от его шкуры.

Через некоторое время Анет наконец поняла, что реветь дальше не в состоянии, и с трудом взяла себя в руки, заставив посмотреть на лежащую без сознания Олю. Все завершилось гораздо быстрее, чем они планировали, и намного печальнее. Анет медленно протянула руку, пытаясь нащупать у подруги пульс и, обнаружив слабое биение жилки на шее, заревела по второму кругу. Что делать дальше, она не представляла, а замерзать в сугробе абсолютно не хотелось. Осторожно передвинув Ольгу на теплый Зюзюкин бок, Анет кое-как перевязала рану на груди девушки. Точнее, перебинтовала прямо по куртке, чтобы не просачивалась кровь. Чем еще помочь подруге, она не знала и не была уверена, что сможет как следует обработать рану. Ей очень не хотелось раздевать Ольгу на морозе. Подумав, что слюна у ящериц может быть ядовитой, Анет опрометью кинулась искать сумки в надежде, что среди выделенных деревенской ведуньей снадобий окажется та единственная баночка с противоядием, которую, благодаря цвету, Анет могла опознать среди других абсолютно одинаковых склянок. Порывшись в безразмерном Ольгином рюкзаке, девушка вытащила на свет искомое снадобье, насильно влив несколько капель в рот подруге и чуть больше, примерно треть небольшого пузырька, упорно сопротивляющемуся гхырху. Зюзюка не был серьезно ранен, но ящерице удалось слегка поцарапать его бок, и, по мнению Анет, он не меньше Ольги нуждался в противоядии. Девушка дала ему побольше мутного раствора, так как весом Зюзюка превосходил ее и Ольгу вместе взятых.

С чувством выполненного долга Анет вернулась на свое место рядом с теплым зверем. Девушке живо вспомнилось, как полгода назад она так же сидела в лесу с беспомощным Дерри на руках и не знала, что делать. С одной разницей, точнее с двумя. Тогда было лето, и Лайтнинг не истекал кровью. Сейчас Анет понимала, насколько спасительными являлись эти два обстоятельства. Что-то мелькнуло в голове и пропало. Мысль, указывающая на путь к спасению, сверкнула в мозгу яркой искоркой, но тут же исчезла. Анет начала по кусочкам вспоминать тот далекий день, пытаясь вычленить из него единственное полезное на сегодня звено. «Не Зюзюка – это точно», – размышляла девушка,

обхватив себя руками и вжавшись в теплый розовый мех. Отправлять куда-либо гхырха значило подписать себе смертный приговор. Им с Ольгой ни за что не продержаться до его возвращения. Их ночной костер, затоптанный в пылу драки, не давал никакого тепла и годился только чтобы разогреть на нем жалкое подобие чая, выданного из сокровенных запасов Ашан-Маррой. Огромный пушистый зверь – вот что не дало им с Олей замерзнуть ночью, если бы не теплая, хоть и чрезвычайно жесткая шерсть Зюзюки, они бы окоченели уже к рассвету. Девушка собрала разбросанные по поляне ветки и, спустив с ладони веселый огонек, разожгла костер. Оголодавшие языки пламени с урчанием накинулись на сырые дрова. Анет отстраненно наблюдала за тем, как танцует пламя. В огне рождались странные картины: цветы, деревья, непонятные двигающие тени. Чьи-то ноги, пентаграмма со свечами и пыльный пол, с удивлением отметила девушка. Она внимательнее изучила развернувшуюся перед ней сцену, но было трудно что-либо понять. Языки пламени скакали с одного сучка на другой и изображение, дернувшись, исчезало.

– Маг! – шепнули из костра, и Анет испуганно отскочила, когда перед ней возникло призрачное лицо Лараны. – Ищет маг! Зови!

– Кого звать? – икнула девушка.

– Маг ищет! Зови!

Лицо призрачной принцессы исчезло, а Анет задумалась. Единственный маг, которого могла иметь в виду Ларана – это Дир. Может, и впрямь попробовать с ним связаться, он ведь объяснял вскользь, как это сделать. Пожалуй, это действительно единственный шанс для Оли. Если удастся сконцентрировать достаточное количество энергии, может быть, что-нибудь и выйдет. Сообразить бы, как это делается. Впрочем, и соображать-то нечего, концентрируй энергию и посылай как можно более мощный мысленный вызов магу. Вот и вся премудрость. Только вот где такое количество энергии взять? Раньше на Арм-Дамаше ей существенно помогал пополнить свои резервы «Низвергающий в бездну», а сейчас можно было рассчитывать исключительно на свои собственные силы, а их не так уж и много. А если… Анет призадумалась. Не попытаться ли преобразовать в необходимую магическую энергию огонь, текущий по венам. «А что, это можно попробовать», – решила Анет и сосредоточилась, пытаясь вызвать в себе необходимые изменения. Вот она уже физически ощутила, как скачут по кровеносным сосудам маленькие язычки пламени, срываются с кончиков пальцев. Руки вытянуты над головой. Энергия, светлая и солнечная, переполняла Анет, стремясь вырваться наружу, и девушка позволила ей это сделать, выдохнув одно слово: «Дир!».

Часть 2

Попытка осознать

– Ты предлагаешь создать «Поисковую пентаграмму»? – задумчиво протянул Дирон, выпадая из реальности. Так, отгородившись от всего, он мог часами стоять, уставившись в одну точку, и думать о своем, магическом, не замечая ни людей, ни окружающих его вещей. Вот и сейчас маг, углубившись в собственные мысли, прошел сквозь Ларану, не успевшую улететь у него с дороги, и плюхнулся на стул, который собирался занять Стикур. – Но, Келл, это же невероятно сложно и требует колоссальнейших энергетических затрат. Даже если мы с тобой объединим усилия, вряд ли нашей магии хватит на это заклинание.

– Дир, не паникуй. Никто не говорит, что это легко сделать, но ведь попытаться стоит, не так ли? – не согласился с магом эльф, кошачьи глаза которого заблестели от предвкушения. – Тем более, у меня есть одна интересная вещь, которая безусловно облегчит нам задачу. Да и тебе, я думаю, будет интересно с ней поработать. Такая возможность подворачивается не каждый день. А большинству магов не выпадает ни разу за всю жизнь.

– Какая вещь? – заинтересовался Дирон, потирая руки и вскакивая со стула. Маг снова промчался сквозь недовольно пискнувшую Ларану, налетел на угол стола, выругался и с алчным огнем фанатика в глазах уставился на Каллариона.

– Вот эта, – эльф за цепочку осторожно вытащил из-под рубашки крупный, практически не обработанный изумруд, закованный в потемневшее от времени серебро.

– Артефакт, – благоговейно прошептал Дир, усилием воли удерживаясь, чтобы не протянуть руку и не потрогать хранящую мощный магический потенциал древнюю вещь. – А что это, конкретно, за камень, если не секрет? Какими силами обладает этот артефакт, и как он оказался у тебя?

– Это, как несложно догадаться, старинная эльфийская реликвия – Изумруд Эллана, – как всегда не очень охотно поделился секретом эльф. – Неужели ты думаешь, что моих собственных сил хватило бы, чтобы достичь подобных вершин в магическом искусстве и на тысячелетия продлить свой жизненный путь? Конечно же, нет. Нужна была помощь извне, причем помощь весьма и весьма солидная. Эта вещь передавалась в нашей семье от отца к сыну многие тысячелетия, считаясь чем-то вроде талисмана, оберегающего семью от беды и магического воздействия недоброжелателей. К камню не относились всерьез, но хранили и почитали, как древнейшую семейную реликвию. Я – первый, кто попытался понять истинные силы Изумруда Эллана и открыть его настоящую мощь. С тех пор он хранится у меня. Артефакт настроен на кровь нашей семьи и это одно из его неоценимых преимуществ. В руках постороннего человека изумруд полностью теряет свои силы, превращаясь в плохо обработанную древнюю стекляшку. В данный момент все силы артефакта подчинены мне и с каждым годом увеличиваются. Камень становится могущественнее, впитывая магическую энергию каждого уходящего за порог вечности члена моей семьи. С тех пор как я покинул свой народ, сила камня возросла в десятки раз: даже у нас, эльфов, за тысячу лет сменилось несколько поколений. Из тех, кто знал меня лично, в живых не осталось, пожалуй, никого. Хорошо, что у меня было несколько братьев и сестра: их семьи продолжают существовать, рождаются дети, умирают старики, а камень становится все более и более ценным. Я могу использовать его силу для собственных нужд. Мне повезло, что никто в моей семье так и не открыл секрет этой древней безделушки, иначе за мной на протяжении этой тысячи лет велась бы настоящая охота. Кто же не хочет обладать магией всех своих умерших родных?

– То есть, при создании «Магической пентаграммы» ты поделишься со мной, по сути, силой всех своих предков? – потрясенно выдохнул Дир.

– Ну, можно сказать и так, – согласно кивнул головой эльф. – Далеко не всей силой, а лишь малой ее частью, но и этого должно хватить.

– Да, при таком раскладе, пожалуй, действительно стоит попытать счастья, – улыбнулся настроившийся на серьезную работу Дирон. – Где будем создавать пентаграмму? Прямо здесь? А мы не сильно напачкаем? А то хозяин гостиницы нам точно не скажет спасибо за учиненный беспорядок.