Выбор оружия
Шрифт:
Какой прекрасный женский голос! И как хочется ответить ей… но как это сделать?
— Шераданин?.. Шераданин?
Очень терпеливый и почему-то озабоченный голос. Сколько в нём любви и надежды… А что, если это его мать?
— Шераданин? Ты меня слышишь? Он попытался открыть глаза, и темнота заколыхалась перед ним подобно занавесу.
— Шераданин?
Нежная рука погладила его по щеке. Шиаса! —молнией вспыхнуло имя, но он отправил это воспоминание туда, где хранил все прочие.
—
— Да… — услышал он свой вздох.
— Постарайся открыть глаза, хорошо?
Свет появился внезапно, но предметам, потребовалось ещё какое-то некоторое время, чтобы застыть на месте. Наконец лицо Сма на фоне зелёного потолка обрело знакомые очертания.
— Отлично, — улыбнулась она. — Как ты себя чувствуешь?
Он задумался над ответом.
— Странно. — С минуту он молчал, затем поинтересовался: — Где я?
— На «Прирождённом Оптимисте». С тобой всё в порядке… С тобой будетвсё в порядке.
— Если это так, почему я не могу пошевелить ни рукой, ни но… Черт!..
Внезапно он снова оказался привязанным к деревянной раме, и перед ним стояла та девушка в красном платье. Он попытался освободиться от пут, но почувствовал, как его тянут за волосы, а потом тяжёлый удар клинка…
Он сделал вдох и снова открыл глаза, хотя бы это у него получилось. Сма тревожно смотрела на него
— Ты вспомнил?
— Да. Всё в порядке. Дизиэт закусила губу.
— Эй! — Он слабо улыбнулся. — В этот раз на волосок от смерти, да?
— Можно сказать и так. Ещё несколько минут — и мозг был бы необратимо повреждён. Почему ты отказался от наводящего имплантанта? Тебя нашли бы раньше…
— Ты же знаешь, я не люблю все эти хреновины.
— Знаю… как бы там ни было, тебе придётся некоторое время оставаться в таком виде. — Сма откинула кудрявую прядь со лба. — Новое тело вырастет примерно через полгода. Врачи интересуются: хочешь проспать всё это время или оставаться в сознании? Или предпочитаешь нечто промежуточное? Решение за тобой. Для процесса это безразлично.
— Надо подумать. Представляешь — какая масса возможностей для собственного развития! Можно читать, смотреть фильмы, слушать музыку… А выпивать разрешено?
— Выпивать?
— Да, могу я напиться в хлам, в доску?
— Не знаю… — Сма заколебалась и посмотрела в сторону, откуда донёсся чей-то невнятный голос.
— Кто это?
— Стод Перис, — в поле его зрения появился молодой человек. — Ваш врач. Присматриваю за вами.
— Если вы усыпите меня, я буду видеть сны?
— Зависит от того, насколько глубокий вам нужен сон. Мы можем сделать так, что эти полгода пролетят как один миг. Или, если хотите, каждую секунду этих двухсот дней вы будете видеть увлекательный яркий сон.
— Кстати, а что делает большинство людей в подобной ситуации?
—
— Так и думал… и всё-таки, можно мне выпить перед тем, как вы подсоедините меня к какой-нибудь штуковине?
Стод Перис усмехнулся.
— Полагаю, это можно устроить. Да, кстати, хотите, мы вам вживим наркожелезы?
— Нет, спасибо. — Он даже попытался покачать головой.
— Хорошо. — Врач улыбнулся. — Договорились.
— Сма? — Она подняла брови. — Я остаюсь в сознании.
— Нисколько не сомневалась в этом…
— Ты побудешь со мной?
— Ладно. Прослежу, как ты набираешь в весе.
— Спасибо. И хорошо, что с тобой сейчас нет этого проклятого дрона. Могу себе представить его шуточки.
Наблюдая за тем, как Дизиэт танцует с очередным поклонником, он почему-то вспомнил, как несколько лет назад Шиаса Энджин водила пальчиками по его рубцам на теле. Прохладные, лёгкие прикосновения, тонкий аромат её кожи и щекочущий взмах душистых волос…
Через полгода у него будет новое тело, и старый шрам над сердцем исчезнет навсегда. Но сердце в груди останется прежним. Значит, он всё-таки потерял её. Не Шиасу, которую любил или думал, что любил… Ту, другую, настоящую, что жила в нём на протяжении долгого ледяного сна. Ему казалось — они не расстанутся до его смертного часа, но теперь он знал, что всё будет иначе, и чувствовал себя сломленным этим знанием и окончательной потерей. Расположенный на потолке прибор, осуществляющий постоянный мониторинг, зафиксировал, как из слёзных каналов бестелесного человека сочится прозрачная жидкость.
— Сколько лет Цолдрину?
— Условно говоря, восемьдесят, — ответил Скаф-фен.
— Неужели вы не можете дать ему мирно состариться?
— На кон, Закалве, поставлено немного больше, чем счастливая жизнь в отставке одного стареющего политика.
— Что? Вселенная? Жизнь — в таком виде, как мы её знаем?
— Да; в десятки, а может, и в сотни миллионов раз большее.
— Какой глубокий философский ответ.
— Ты ведь не дал этнарху Кериану мирно состариться, не так ли?
— Верно. — Тот старый хрен миллионнократно заслуживал смерти.
В переоборудованном рабочем пространстве миниотсека располагалась настоящая выставка оружия. Он вёл себя, как ребёнок в магазине игрушек; отбирая снаряжение, грузил его на поддон, который Скаффен-Амтиско направлял следом по узким проходам между оружейными пирамидами, ящиками и полками, сплошь набитыми и заставленными иглолучевыми пистолетами, лазерными винтовками, плазмопроекторами, разнообразными гранатами, эффекторами, плоскостными зарядами, пассивными и реактивными доспехами, сенсорными и охранными устройствами, полными боевыми скафандрами, ракетными ранцами и по меньшей мере дюжиной других устройств типа, которые Сма не были известны.