Выбор Пути

Щепетнёв Василий

На земле близился полдень. Обыкновенный полдень, с перекусом и концертом по заявкам для трудящихся. Я прикинул график. Возвращаться в гостиницу решительно не хотелось. До партии четыре часа. Извечный вопрос: что делать? Простой ответ: нужно делать дело.

Мы дошли до станции метро, спустились. Конечно, воздух здесь уступает лесному, прав Михаил Моисеевич, но зато тепло, малолюдно, можно посидеть и подумать. Даже поработать можно.

— У тебя есть на чём писать, Антон?

— Конечно.

— Доставай. Пиши. Хроника победы. Глава первая. Спасский, королевский гамбит.

— Написал. Что дальше?

— А дальше ты сам. Краткая характеристика соперника. Краткая характеристика дебюта.

Партия, анализ. Ключевые моменты. Ошибки каждой из сторон. Заключение. Я напишу примечания участника.

— Но…

— Ты пиши не для гроссмейстеров, не для мастеров, а для шахматистов максимум второго разряда, а лучше третьего. Гроссмейстеров мало, всяк считает себя крупнейшим знатоком. А третьеразрядников, и тех, кто просто любит шахматы, в стране миллионы. Им будет интересно, а ты напиши так, чтобы ещё и полезно было.

— Ты думаешь, это напечатают?

— Сначала в нашем «Молодом Коммунаре». Семнадцать туров — семнадцать подвалов. Газету будут искать по всей стране, копировать, переписывать. Потом издадут брошюрой в серии «Библиотечка начинающего шахматиста». А дальше видно будет. Разумеется, обязательны два условия: победное выступление на турнире, и хорошо написанный материал. Обзор игры неудачника никому не интересен. В любом случае, партию со Спасским наши опубликуют точно: когда черноземский шахматист обыгрывал экс-чемпиона, да ещё на чемпионате страны. Первый раз в истории! Пиши. И да, к тебе обязательно будут подходить и тренеры, и, думаю, сами гроссмейстеры. С вопросами. Ты эти вопросы записывай и вставляй в книгу. Кто, что, когда… Иногда вопросы важнее ответов.

— Уже подходят. Вернее… Ну, Аверкин, у нас с ним номер на двоих… Весь вечер меня пытал, что и как.

— Вот и славно. Ты отвечай, отвечай. Нам, комсомольцам, от своих скрывать нечего.

Я, конечно, лукавил. В том смысле, что Антону и в самом деле скрывать-то было особенно и нечего. Скажет честно, что я вдруг взял да стал играть в бисову силу, так кто ж ему поверит? А если и поверит, что проку в подобном знании?

— И да, договоримся сразу. Авторов двое, я и ты, гонорар пополам. Устраивает?

— Да я… Да я могу и совсем… без денег могу, то есть.

— Это ты не подумал. Импульсивный ответ. Деньги при социализме есть признание общественной значимости труда. Написание книги, да даже небольшой заметки — это труд, и труд непростой. Каждая копейка пахнет потом. Как любая трудовая копейка.

Пока Антон обдумывал и записывал, я считал поезда. На шестом поезде посмотрел на часы.

Времени ещё достаточно.

И мы поехали на Красную Площадь. Ну, а куда ещё можно поехать провинциалам в половину второго дня? Солнышко яркое, ветер слабый, башня Спасская, куранты кремлевские, звёзды рубиновые, мавзолей гранитный, место лобное.

И мы среди всего этого великолепия, как два муравья в сахарнице.

Я смотрел на площадь. Людей немного, а теней и вовсе две. Но какие тени! Огромные. Бродят по площади странным путем, будто небесные тела тёмной материи. И казалось мне, что этим теням сотни, нет, тысячи лет. Или больше. Они, эти тени, к людям ни добры, ни злы. Как молнии. Вулканы. Ураганы. Что урагану люди? Ничто. Для ураганов люди не существуют. А вот для людей ураганы очень даже существуют.

— Ты это… устал, что ли? Побледнел и не дышишь, — тронул за рукав меня Антон.

— Есть немножко.

— Тогда пойдем? Пока доберемся, там и отдохнуть можно, в Доме Железнодорожника.

— Пойдем, — согласился я.

Такси что-то не попадались. Надежнее и быстрее метро.

Сегодня как-то поперек всех рекомендаций получается. Тут и неурочный ранний обед, и метро, и, главное, интервью, которое требовало определенных ментальных усилий, отвлекая от предстоящей

игры. Хотя наивно думать, что шахматист живет в сурдокамере на всем готовом. Его и без того отвлекают от предстоящей игры множество факторов. Важно уметь сконцентрироваться в нужный момент. Сам великий Ботвинник, бывало, готовился к игре под включенный радиоприемник, вырабатывая шумоустойчивость. Ведь есть и плюсы в событиях первой половины дня. На «Седьмом небе» было интересно, а чувство интересного стимулирует связи коры головного мозга, то есть развивает интеллект и память. Интервью есть непременная часть жизни публичного человека, а что врач, что композитор, что шахматист люди публичные, установленный факт. И с метро не всё так ясно. Подземелья недаром вызывают трепет у искателей приключений. Толщи породы прикрывают нас от недреманного ока небес, что, может, иногда и к лучшему. Монахи-философы искали в пещерах просветления, как ни странно это звучит. Искали — и находили. Вот и мне пришла идея книжечки для любителей шахмат, и Антон непременно её напишет. Если я сыграю хорошо — на моём примере.

Эскалатор вынес нас на поверхность. Неспешно пошли мы в Дом Железнодорожника. Уже от метро спрашивали лишний билетик. Популярность шахмат в Москве невероятная. В Туле билетиков не спрашивали, в Омске тоже. С другой стороны, проводись Чемпионат СССР в Туле, с экс и вицечемпионами, туляки выкроили бы время посмотреть на Таля и Смыслова, уверен.

Час пятнадцать до начала тура. Буфет, бутерброд с икрой «четыре в один», стакан чаю — и в читальный зал библиотеки. Взял несколько номеров «Крокодила» и развлекался самым простецким образом. Читал юморески, разглядывал карикатуры, дышал и даже подрёмывал. Приводил себя в полную боевую готовность. Освежился. Причесался. И пошёл на сцену.

Мое место опять было в первом ряду. Благодаря вчерашней победе. Из девяти партий шесть завершились вничью, а три — результативные. Вот победителей и поощрили. И публике, считается, интереснее смотреть на победителей.

Мой соперник — Александр Белявский. Мы с ним почти ровесники, он только на год старше меня, а уже успел поиграть и в нашей стране, и за рубежом, и даже стать чемпионом мира, пока среди юношей. Талант.

И руку первым подал.

Я играл, неспешно двигая пешки на позицию соперника. Так лава, извергнутая вулканом, наползает на город, стоящий на пути. Да, неспешно. Но неуклонно. Соперник играл умно, отражая натиск и даже пытаясь переходить в контратаку, но подобная игра пожирает время, и к двадцать пятому ходу он попал в цейтнот: на оставшиеся пятнадцать ходов у него осталось пять минут. В такой партии и в такой позиции этого мало. Он сражался, как Кутузов, но просрочил время.

Мы обменялись впечатлениями об игре. Позиция черных была чуть хуже, но ресурсы для защиты оставались. Другое дело, что у меня оставались ресурсы для атаки, и, на мой взгляд, я бы победил и при избытке времени соперника. Но табло не знает сослагательного наклонения. Два из двух — неплохо для старта.

Я не спешил совершенно. Вечер был свободен до одиночества. А тут какое-никакое, а дело. И я при деле.

Вернулся в читальный зал, тут крокодилы и полезли. То есть корреспонденты. Иных читателей, кроме меня, не было, и они, корреспонденты, вроде бы никому не мешали. Кроме меня, но я не в счет. Вежливо я отвечал на вопросы, вежливо оценил игру соперника — «было трудно», вежливо отказался делать прогнозы на завтра, я не гадалка. Тут удачно подошел Антон, и я скормил его корреспондентам — «вот мой тренер Антон Кудряшов, ему со стороны виднее, уверен, он найдет недостатки в моей игре», а сам — в буфет. За сладким. Восстанавливать энергетический баланс. Митохондрии требуют пропитания, им, митохондриям, без пропитания нельзя.