Выбор Шатеры
Шрифт:
Дарий. Адейра. Подземный город
Ненавижу! Ненавижу закрытые помещения! Стою в небольшом кабинете, где нет даже окна, в ожидании Эвана и отца Марка. Нервно отстукиваю пальцами по столу незатейливый ритм. Как же меня все-таки нервирует это подземелье! Да, здесь превосходная вентиляция, но мне все равно не хватает воздуха, пространства. Хоть бы окошечко какое-нибудь чисто для видимости организовали, все легче бы дышалось!
Из кухни доносится голос Дерека. Толстяк-землянин объясняет
От нечего делать оглядываюсь. Замечаю на столе сенсорную панель. От скуки тыкаю по паре кнопок, они загораются приятным сиреневым светом. Почти сразу подпрыгиваю от неожиданности — стена напротив превращается в огромное окно, за которым простираются изумрудные бескрайние луга, сходящиеся у горизонта с кромкой нежно-голубого неба, озаренного светом неведомого мне дневного светила. Яркий бело-золотой диск, сияющий на небосклоне, точно не оранжево-кровавая звезда Сатаба.
Это не Дарий, догадываюсь я.
От необычной красоты лугов захватывает дух. Все настолько реалистично! Я словно чувствую порывы теплого ветерка, аромат неведомых цветов. Не удерживаюсь от искушения, протягиваю руку, но упираюсь в стену.
— Голограмма. — Голос Эвана заставляет меня вздрогнуть.
Я и не заметила, как он вернулся.
— Это Альтаир?
Парень подходит ко мне, не сводя с экрана взгляда, полного непонятной мне тоски.
— Да.
Заинтригованная, с жадностью разглядываю детали.
— Он совсем другой! Совершенная красота! И такая… — пытаюсь подобрать более точно слово. — Правильная.
— Искусственная, — подсказывает Эван. — Работа ландшафтных дизайнеров.
Это многое объясняет! Абсолютно точные цвета. Не как на Дарии, где все всегда вперемешку. Наше небо за одну минуту может трижды поменять цвет, отразив при этом все оттенки от нежно-голубого до сиреневого. На Альтаире же небо — словно купол, который крайне неохотно меняет палитру. Дарийские луга никогда не бывают такими однотонными, разве что если засеять их определенным сортом зерновых. На Альтаире все по-другому! Поразительно красивая правильность во всем. Но при всех различиях наши планеты все же поразительно похожи! Те же поля, небо, солнце, ветер… Тот же аромат луговых цветов.
И только сейчас, глядя на другой, пусть и прекрасный, но незнакомый мне мир, я вдруг в полной мере понимаю…
— Как же ты, наверное, все эти годы скучал по своей планете!
Я настолько привыкла воспринимать Эвана как часть Дария, что совсем забыла: мальчишка-альтаирец здесь чужой. И почему-то становится нестерпимо жаль его.
— Ты, наверное, отдал бы все, чтобы вернуться на Альтаир?
Ответ Эвана откровенно удивляет меня.
— Не знаю. Не уверен.
— То есть как?! Там же твой дом!
— Треть жизни я провел здесь — на Дарии. — Эван задумчиво усмехается. — Забавно. Я знаю Темную планету лучше родной. Мне теперь здесь дышится легче. Боюсь, на Альтаире я теперь чужак.
Меня так и подмывает
— Слушай, а как ты вообще очутился на Дарии? — Любопытство все же берет верх. — Почему ты всегда уходишь от ответа? Я ведь сто раз задавала тебе этот вопрос.
Губ Эвана касается невеселая улыбка.
— Позволь, я уйду от него и сейчас.
Вслед за Эваном в кабинет заходит отец Марк, успевший съездить на встречу с каким-то опальным строителем и получить от него голографическую карту императорского замка.
Последующие два часа мы со священником и Эваном пытаемся сообразить, как лучше добраться до императорского хранилища, в котором находится Жезл Власти. Однако пока все тщетно. Слишком сильная охрана. Слишком хорошая просматриваемость помещений.
— Самое интересное, что сам Жезл почти не охраняется. Внутри хранилища нет стражей, — вспоминаю я. — Зато в коридорах ее хоть пруд пруди. Да еще ведуньи-смотрительницы почти на каждом шагу.
— В хранилище охрана и не нужна. Не думаю, что найдется вор-самоубийца, который рискнет прикоснуться к кристаллу. Ты, естественно, не в счет. — Эван прокручивает трехмерное изображение карты в поисках слабого звена.
Отец Марк отрывается от сенсорной панели, на которой то и дело вводит очередные координаты, просчитывая возможные планы действия.
— Интересно все же, почему ты не реагируешь на кристалл. — Священник бросает на меня заинтригованный взгляд.
— А я откуда знаю? — фыркаю в ответ. — По мне, так всему виной мамуля! Так пить и нюхать порошок забвения во время беременности! Как мы еще с Анигаем с тремя руками и ногами не родились.
Беззаботно смеюсь над собственной шуткой. А что мне, от правды плакать, что ли? Альтаирец с сочувствием смотрит на меня. Настроение портится. Ненавижу, когда меня жалеют. Это унижает.
— Ну а что? Помнишь в Катаре Катрю двухносую? Ту, что у рынка жила. Милостыню просила. Ее мамаша тоже по-черному бухала, пока вынашивала. Результат в прямом смысле налицо. Мне еще крупно повезло, что аномалия в толстокожесть ушла, а не в раздвоение носа…
Эван невесело усмехается.
— Ты неисправима.
— Честно, говоря, дочка, я сильно сомневаюсь, что Акраба стала причиной твоей «аномалии», — делится соображениями священник. — Думаю, твоя способность прикасаться к топливным кристаллам не проклятие или, как ты говоришь, уродство, а дар. Божий дар. Главное, понять, зачем Господь дал тебе его. Такими дарами не стоит впустую разбрасываться.
Скептически смотрю на священника. Все же он конченый оптимист.
— Отец Марк, ну какой дар? Нет, спасибо, конечно, что благодаря ему с голоду не сдохли с братом. На Черном рынке за топливные кристаллы всегда хорошо платили, а так… Не дар, а сплошное недоразумение. Ну сами посмотрите, в какую историю из-за этой моей способности мы все вляпались. Разве это Божий дар?
— Пути Господни неисповедимы, — задумчиво улыбается отец Марк, выключая сенсорную панель. — Я проанализировал данные. Боюсь, мы не сможем вернуть кристалл на место без помощи Верховной Ведуньи. Слишком сильная охрана. Думаю, чтобы нейтрализовать стражей, Глэдис использовала не только сонный порошок, но и магию. А такого добра в нашем арсенале нет.