Выбор судьбы
Шрифт:
С каждым днем они все глубже уходили на восток, пока наконец не вышли к берегу Черноводной.
— Осталось не долго, Пташка, предлагаю идти лесными тропами, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. В нескольких милях от города есть небольшой перелесок, думаю, что завтра к вечеру мы будем там, а под покровом ночи проникнем на пристань. Нужно будет переодеться во что-то неприметное – если с тобой на корабль зайдут несколько вооруженных воинов, миссия будет под угрозой. Надо придумать, где спрятать оружие.
— А где спрятать лошадей? Их нельзя оставлять в лесу без охраны.
— Трех человек вполне хватит. Пока что Боги благоволят нам, может, действительно ты взяла на себя богоугодную миссию, — с усмешкой бросил
— Надеюсь, что остаток пути пройдет также благополучно, — глядя на небеса, проговорила Санса.
Эти слова оказались пророческими — видимо Ланнистеры были настолько заняты подготовкой к ближайшей битве, что не заметили бы их прибытия, даже если бы Санса явилась в Красный замок под сенью волчьих знамен. Серсея умела переключаться и на время забывать о своих обидах, когда дело касалось ее благополучия и жизни детей. Маленькая северянка не представляла большой угрозы по сравнению с Драконьей королевой, имеющей не только армию и законные права на Железный трон, но и трех драконов, которых не смогут остановить высокие стены. Каждый человек был на счету, так что месть отошла на второй план, уступая место инстинкту самосохранения, что было на руку небольшому диверсионному отряду, под видом торговцев проникшему в Королевскую гавань через Львиные ворота.
В порту было не так много судов, но и те, что были, старались не задерживаться в бухте, предчувствуя Великую бурю, которая должна была в любой момент обрушиться на истерзанный войной город. Жители еще не забыли, как пылала Черноводная, как новая, куда более страшная угроза, нависла над их головами. Горожане сотнями покидали свои дома, уходя по Королевскому Тракту в окрестные земли, невзирая на холод и страх, чтобы не попасть в пламя драконов.
Пешие караваны тянулись отовсюду, уходя в никуда, погибая по дороге в неизвестность, на обочине которой лежали десятки исхудавших тел. Но чем дальше дорога уходила на Север, тем меньше тел оставалось лежать в канавах, не оттого, что доходили до туда единицы, а потому, что голод заставлял людей отречься от зароков, данных Семерым, и встать на путь первобытных инстинктов древних племен, не брезговавших человечьей плотью. Но путь этот приняли не только те, кто покидал город, но и те, кто был вынужден там остаться. С тех пор, как Тиррелы перестали подвозить продукты в город, едва ли не каждый второй горожанин узнал в лицо истинный голод. Хлеб стоил баснословных денег, рыба и вовсе перевелась. Сначала люди ловили кошек, голубей и крыс, но, когда и этой животины не осталось, перешли на греховную снедь. Даже стражи цитадели исхудали настолько, что едва могли держать в руках мечи.
Санса с ужасом озиралась по сторонам, видя, как на каждом углу от голода и холода со стонами умирали люди, превратившиеся в живые скелеты, обтянутые кожей. Про себя девушка отметила, что даже если бы они сейчас хотели напасть на ее небольшую свиту, как во время бунта, у них просто не хватило бы сил встать на ноги.
— Это город мертвецов, Пташка. Если уже начали ужимать в еде войска, то дело намного хуже, чем я рассчитывал.
Сопровождаемые сотней голодных глаз, они сумели добраться до пристани, где им удалось найти небольшую барку, готовую за мешок золотых и несколько мешков крупы проследовать даже в саму преисподнюю. Ее капитан, уроженец Железных островов, прибыл в город несколько месяцев, но так и не смог покинуть бухту, ожидая груз, который так и не был доставлен. Промотав остатки средств в публичных домах, он совсем отчаялся покинуть проклятый город, поэтому был согласен на все, лишь бы убраться отсюда побыстрее.
Загрузив все необходимое на борт, охрана расположилась на палубе, ожидая последнюю пассажирку, которая, будто не видя поднятых парусов, продолжала молчаливо стоять со своим спутником, не зная стоит ли произносить слова, которые, вырываясь из сердца, вставали поперек горла, не давая
— Пора отправляться, — проговорил капитан, подойдя к ним.
Санса кивнула в знак согласия, но осталась стоять на месте. Моряк немного потоптался в нерешительности, ощущая повисшее в воздухе напряжение всеми фибрами своего тела, но, почувствовав себя лишним, удалился.
— Ему можно доверять? — спросила Санса, бросив на Клигана взволнованный взгляд.
— Сейчас нельзя никому доверять, но я заплатил ему достаточно, чтобы у него не возникло соблазна продать тебя первому встречному, а, учитывая, что никто из команды не отлучался и ни с кем не говорил, предупредить они никого не могли.
— Хорошо, — потупив взгляд, произнесла девушка.
Санса и представить себе не могла, что ей будет так тяжело проститься со своим защитником. По дороге сюда она была полна решимости, черпая силы от своего спутника, но сейчас, когда она понимала, что эта встреча может быть последней, ее сердце сжималось от невысказанной боли, а решимость медленно тонула в океане чувств, захлестнувших ее с головой. Сколько она себя помнила, всегда самые тяжелые моменты в жизни с ней делил этот угрюмый воин, и сейчас, когда осознание того, что возможно в самый судьбоносный миг его не будет рядом, окончательно поселилось в ее душе, она не могла найти в себе силы отпустить его. Хотя разум твердил о том, что надо быть верной своим решениям.
— Я должна идти, — сглатывая слезы, проговорила она.
Клиган лишь молчаливо кивнул, сквозь маску молчаливой покорности, за которой бушевал такой же океан. Видя ледяное спокойствие воина, Санса начинала потихоньку ненавидеть его за то, что в час прощания он не может позволить себе даже намека на сентиментальность. Как она хотела сейчас услышать от него слова о том, что он будет скучать, что они обязательно встретятся, что она нужна ему, но воин лишь молчал. В тот момент, когда она уже собиралась подняться на борт, его режущий, словно пила, голос остановил ее:
— Как я смогу узнать, что твой план удался?
— Я приду к тебе в Богорощу за день до сражения в образе Нимерии. Береги ее и… себя, — проговорила Санса, найдя в себе силы перейти на «ты».
— А если ты не придешь?
— Значит, меня уже не будет в живых, — со смирением проговорила она, наградив его таким усталым взглядом, будто рядом с ним стояла ветхая старуха, уставшая от своего бренного существования.
При виде этого взгляда, по спине у Клигана забегали мурашки, будто у неопытного юнца, впервые вышедшего на турнирное поле. Санса сделала несколько шагов по трапу, но неожиданно развернулась и бросилась в объятия к своему защитнику.
Этот бушующий океан захватил ее настолько, что она никак не могла успокоиться, уткнувшись носом в могучую грудь воина. Подняв на него заплаканные глаза, она подалась вперед, подарив ему прощальный поцелуй, недолгий, но такой проникновенный, такой чарующий. Вся магия этой ласки крылась в том, что понять ее могли лишь те, кто говорил на языке влюбленных, зная, сколько страсти и отчаяния несло в себе это касание, ибо в этот миг соприкоснулись не губы, не тела, а души, ищущие молчаливого благословения в руках своей половинки.
— Не покидай меня, — проговорила Санса, ухватив его руку.
— Никогда, — ответил он.
Эти слова были красноречивей сотни слов, говорящих о любви, ибо их произнесли не лицемерные уста, а пламенеющие сердца, сумевшие наконец услышать биение друг друга.
========== Сейчас или никогда ==========
Одинокий корабль, бросивший якорь вблизи Драконьего камня, уже третий день раскачивался на волнах, бросив вызов не только могучей морской стихии, но и зиме, медленно, но неизбежно заключившей Вестерос в свои объятия. Ночи становились все длиннее, ветра — холоднее, а уверенность в успехе столь опасного предприятия истончалась с каждым днем, как лед под палящим солнцем.