Выбор варианта
Шрифт:
Ну, и служанке и служивому нагорело. Ее отправили в курятник, раз уж ума нет. А ежели бы гостья, то есть я, померла?
Сейд проводил меня до комнаты, сдал под охрану новому вояке и сказал:
— Сейчас распоряжусь, рава Лейна, принесут тебе вещи твои и воду согреют — помыться. И служанку другую подыщут, я уже Дайму просил. А вещи, уж не взыщи — обыщут. В замок не все можно проносить. Но ты не волнуйся, рава — ничего не возьмут оттуда. За воровство карают сурово.
Поклонился и ушел.
Остаток дня я мылась, долго сушила волосы, отдала новой служанке белье — постирать.
Пробу проводили в большой, светлой комнате. Я была ужасно рада увидеть всех участников сарга живыми и здоровыми! Да и они искренне обрадовались и разулыбались, завидя меня.
Больше всего эта проба походила на обычную презентацию.
За длинным столом сидели лацита тиргус, его сын и еще несколько мужчин. Принесли все, что я просила. Я открыла банку с молоком, плеснула всем участникам сарга по небольшой порции, сама с удовольствием выпила и облизнулась.
Мужчины смотрели с любопытством.
— Вот такое молоко удобно брать с собой для каши утренней. Оно очень сгущеное, потому его обязательно нужно разводить с кипяченой водой. Иначе живот может разболеться.
— От доброй еды брюхо не болит! — высказался один из мужиков. Был он рыхлый, полный, какой-то обрюзгший. Не похож на военного. Они, даже когда в теле — плотные, сбитые. Да и одет по другому, хоть и дорого.
— Конечно, не болит — подхватила я. — Ежели уважаемый съест хлеба с соленым салом — это будет добрая еда! А вот ежели одного сала ломоть в ладонь размером? Что, уважаемый? Сало злым станет, или человек, который съест без хлеба его — глупый?
За столом сдержано заулыбались мужчины. Лацита тиргус хмыкнул и подковырнул:
— Ты, Литур, девку-то послушай. Она говорит дело. А еще говорит, что математику не хуже тебя разумеет! О как!
Ну, и вот зачем мне это? Толстяк надулся, будет теперь цепляться… Но нужно продолжать рекламную компанию.
— Такого молока, вот этого горшка, хватит, чтобы кашу сварить сразу на большую толпу солдат. Еще у нас его варят с сахаром и так тоже долго можно хранить. И вкусно очень!
— «Са-хар» — это что такое? — поинтересовался Сейд.
Слово сахар я произнесла на русском. Тут я и не видела его и не знала, есть ли вообще.
— В моей стране так называют белый порошок, он слаще, чем мед. Я просто здесь такого не видела.
— Это, поди-ка, она про заморскую сласть говорит. — решили члены приемной комиссии.
— Еще что покажешь, рава? — это лацита тиргус вернул беседу к делам насущным.
Следующий горшок я открыла с рыбой и овощами. Разделила на небольшие порции и разложила в миски для сарга.
— А в этом горшке, уважаемые, рыба, овощи, немного соли и травок для вкуса. Можно есть так. А можно — разбавить водой кипящей и будет похлебка. Варить не нужно — оно уже сварено, только до кипения довести — и есть можно. Когда вы убедитесь, что не помрем мы все — я вам могу сварить такую. У меня еще несколько горшков осталось. И с молоком, и с рыбой разной. Есть просто рыбные, есть где рыба сразу с овощами приготовлена. А хранится это все долго. Если такие горшки в подпол поставить — года два точно простоят. Главное — не нарушать
Хотя в этот раз ничего не решили, просто посмотрели, как мы едим и теперь будут ждать, не помрем ли, но цену обсудить лацита тиргус меня пригласил сразу же. Видно было, что идея ему по нраву.
В кабинет пригласили меня, рыхлого Литура, того мужчину с усами, что был на чаепитии утром и рава Нуву. Сейд, на правах сына, зашел сам.
Литур оказался чем-то вроде местного хозяйственника. Он заведовал закупкой припасов и хранением. И уж над каждым грошом трясся, зараза.
Много споров вызвали и горшки. С одной стороны — могут и сами налепить не хуже наших. С другой, лацита тиргус понимал, что обмани нас сейчас, укради идею — с другой никто не придет.
Договорились мы на очень выгодных для нас условиях. На каждый горшок такой формы сверху накидывается два грана. Это очень существенная наценка! Один нам, другой в казну. Независимо от того, где их будут делать. Наш мастер в селе или мастера в городе. Уж тут пусть лацита тиргус сам следит! Хотя…
— Лацита тиргус, а не проще ли продать право делать такие горшки? Да не всем подряд, а двум-трем мастерам в каждом городе? И следить вам удобнее будет, да и сразу гран-другой упадут. А другие мастера пусть обычные лепят.
— Ну, рава! Порадовала!
— Только вы уж и нашему самусу долю дайте! Пусть не много, но процентов тридцать за идею. А горшки целые мы назад будем пустые принимать. Продают пусть за семь гран, а принимать будем — за пять.
Второе мое предложение энтузиазма не вызвало. Но, поторговавшись — сошлись на двадцати процентах. Пусть и не великие деньги, а нам лишними не будут. У нас вон еще пол села без печей.
Цену на горшки я уже задрала прилично. Мне было важно, чтобы они не слишком распространялись по городу. Одно дело — для себя люди будут готовить, другое — поставки для армии. Это я хотела оставить только за нами.
Из кабинета я выходила взмокшая, так же как и рава Нув.
Но, судя по моим расчетам, выиграли мы прилично! Если убрать стоимость горшка и крышки, содержимое двухлитровой банки будет оценено в десять гран! Для нас это — отличная цена. Просто отличная. Я бы согласилась даже на восемь, но это было бы уж совсем край.
Конечно, это предварительные договоренности.
Завтра пробу будут снимать уже сам лацита тиргус, его сын и его приближенные. Завтра я им буду варить кашу и суп. Если их устроит качество — договоренности обретут статус документа. И даже вредный Литур мне не помешает.
Думаю, я выбрала очень хороший вариант работы для всего самуса!
28.
Домой мы возвращались на коне!
В пустой коробке из-под горшка хранились, бережно обернутые в несколько слоев ткани, свитки пергамента. Рядом, в мешочке из холстины, я везла застывшую смолу — если ее с воском сварить — на солнце точно не расплавится. Смолу эту употребляли для осмолки кораблей, не шибко она дорогая, на цену консервов не повлияет практически.
Мешочек этот подарил мне Сейд. Так и сказал: