Выбор варианта
Шрифт:
— Если будут спрашивать, что я хотела — скажите, что заказала самый лучший кинжал в подарок цезусу…
На улице солнце брызнуло в лицо так сильно, что я на мгновение зажмурилась. А когда открыла глаза, увидела, что брат Аграус неуверенно топчется возле повозки. Подскочила к нему, потянула за рукав и заговорила:
— Ну пожалуйста, брат Аграус! Мы только попробуем! Если что, всегда можно будет вернуться!
Двое жрецов, словно почуяв неладное, направили своих коней к нам. Матиуш и охрана стояли возле ворот, перекрывая вход…
— Ну, пожалуйста, брат Аграус!
— Раз вам так не терпится…
И он несколько раз коснулся пальцем порго и произнес непонятную фразу на странном языке.
Врата открылись прямо перед нами, отсекая и приближающихся монахов, и охранника… Они были так же красивы, как и тогда, когда я видела их в первый раз и так же чужеродны на фоне этого мира.
Аграус взял меня за руку и мы дружно шагнули в переплетение светящихся плоскостей…
Мир брата Аграуса оставил у меня смутное впечатление. Я чувствовала себя семидесятилетним пенсионером, которому предложили за два дня научится пользоваться айфоном. Мир энергетических полей и искусственного света, пластика и металла, странных социальных отношений и неизвестных мне проблем.
Порго, который так любезно перенес нас в новый мир, тут же слил информацию о прибытии.
Я не успела даже толком понять, что место, куда мы вышли, не гигантский коридор, а просто пустынная улица. Через несколько минут перед нами остановилась ртутная капля, образовала темный овальный проем и озвучила фразу на незнакомом языке глубоким женским контральто. Разумеется, я не поняла ни слова, но Аграус снова взял меня за руку и потянул в овальный темный проем.
— Нужно идти, рава… Это приказ высших.
И слегка подтолкнул в спину…
Больше я его никогда не видела. Сама я через этот портал вышла на небольшой островок, к теплому и ласковому морю.
История повторялась — мне стало жарко и я сняла свой полушубок. Состояние было странным — некое эмоциональное оцепенение. Метрах в пятидесяти от берега стоял дом. Довольно обычный дом с каменными стенами и огромными окнами. На пороге стояла самая обычная женщина, молодая, темноволосая, в пестрой развевающейся одежде. Вот к ней я и направилась.
Нет смысла пересказывать, как за час, посадив меня под купол розоватого света, меня обучили языку. Приезжали люди, живые люди, а не биосистемы, как та женщина в пестром платье. Я пробыла на острове несколько дней, не могу сказать точно — сколько. Со мной разговаривали, обследовали, впрочем — достаточно деликатно. Много спрашивали о моем мире, о том, почему после попадания я приняла то или иное решение. И, кажется, я все время была под дозой успокоительного. Но для принятия решения меня «разбудили»…
— Елена, вам предстоит решить, как вы захотите жить дальше.
У меня было ощущение, что с глаз упала туманная пелена. Я могла думать и говорить, а не плавать в блаженном тумане.
— Мне
— Не совсем. Это, скорее, облучение, в понятных для вас терминах, а не химическое вещество.
Мужчина, сидевший в кресле напротив, был молод. Не мужчина даже, молодой парень. Лет двадцать пять, не больше. Но в нем не было той «пластмассовости», которая отличала брата Аграуса. Живая мимика, легкая морщинка между бровей.
— Вам не стоит волноваться, Елена. И у вас еще есть время на принятие решения. Можете обращаться ко мне — Том. Это, как я понимаю, удобное для вас имя. Вы что-то хотели спросить?
Я замялась. Я даже не была уверена, что ношу ребенка. Но вдруг ему навредили?
— Я… Том, меня осматривали медики?
— Да. С вашим здоровьем все в порядке. И детишки развиваются отлично.
— Детишки?!
— Да, у вас мальчик и девочка. Они вполне здоровы и физически, и эмоционально.
— Зачем меня держали под успокаивающими препаратами? Ну, или облучением…
— Это решение приняли автоматы медицинского центра. Они, в первую очередь, берегут детей. Думаю, вы много нервничали последнее время, а плод всегда прекрасно чувствует настроение матери. К такому решению прибегают редко. Ваша история заинтересовала многих. Поэтому, принято решение, об отключении облучения. Вас признали … Ну, можно сказать — дееспособной. Но я прошу вас, постарайтесь не нервничать больше. Ничего плохого с вами не случится, ваше мнение учтут и ваши решения постараются выполнить. Но если вы, например, впадете в истерику, то успокоительное подключат опять, до момента родов.
— Вы хотите забрать у меня детей?!
— Не говорите глупостей, Елена!
Судя по его лицу он был сильно шокирован… Я выдохнула и сказала:
— Простите, но я уже привыкла, что готовится нужно к худшему…
— Именно поэтому, учитывая состояние вашей психики, автоматы и приняли решение. Но сейчас я говорю с вами как с человеком, способным думать и решать. До момента родов вы можете жить, где пожелаете.
— Вы можете вернуть меня домой? На Землю?
— Можем. Сложно, но возможно. Только до момента родов это крайне нежелательно. Я не медик, но у вас были какие-то травмы. Здесь, под надзором автоматов, вы должны провести хотя бы несколько ваших месяцев. Если, разумеется, вы хотите сохранить беременность.
— А потом — я смогу вернуться?
— Да, если захотите. Проблема в том, что мы не сможем вас вернуть в ваше время. Сто лет вперед или сто лет назад. Самое неприятное то, что определить вектор мы не сможем. Это всегда случайный выбор.
— Я смогу выжить в вашем мире?
— Безусловно. Если вы захотите. Но ваш психоэмоциональный портрет говорит о том, что вам здесь будет… ну, неуютно, что ли. Хотя, если вы примите такое решение — его, безусловно, выполнят.
— А какие еще решения я смогу принять? Какой у меня есть выбор?