Выбор ведьмы
Шрифт:
Крылатая борзая рванула на помощь, щупальце захлестнулось вокруг ее лапы, дернув назад. Борзую приложило о панцирь, щупальца ринулось к ней со всех сторон и поволокли в воду. Упавший с неба серебристо-стальной змей принялся рвать щупальца когтями.
– Айтварас Жалтис, немедленно прекрати! – теперь уже заорал воздушный. – Где я новых мамутов найду! Они ж только во времена потопа водились!
– Сайрус Хуракан, сильно попросишь – я тебе новый потоп устрою! Не надо было их вызывать! – рявкнул в ответ Великий Водный, хватая мамута когтями и выбрасывая его за полосу тени. Лучи ирийского солнца коснулись гладкой черной шкуры, и мамут взорвался. –
Громадная черепаха со всей силы ударила лапой – впившийся в нее мамут вылетел на берег. Земля словно ожила – берег пошел трещинами и начал осыпаться, погребая мамута под собой. Осыпь слабо шевелилась – мамут пытался вылезти. По берегу с кваком улепетывала коронованная жаба.
Ее паническое «бре-ке-кекс!» подействовало на рыбовоинов как удар плети – они снова пошли на штурм черепашьего панциря, очередной гарпун пролетел над головой светловолосой девчонки. Громадная черепаха закружилась в воде, стряхивая нападающих.
– Богдан! – светловолосая девушка прыгнула следом за стремительно скользящим по панцирю парнем, даже успела схватить его за ноги… и оба свалились в реку. Деловито рубивший стрелы воин в алом плаще исчез. Черная борзая кинулась за ними… но Великий Водный уже нырнул. Через мгновение он появился, но на спине у него был только парень…
С берега донесся панический квак. Светловлосая девчонка карабкалась на высокий берег – и в руках у нее был выловленный в воде обломок коряги.
– Бре-ке-кекс! – Роящееся вокруг царевны-лягушки облако гнуса ринулось на светловолосую девчонку. Та успела широко раскинуть руки:
Комарище, комарище,
Кличе вас бугаище,
На свадьбу, на весилля,
Йдить у болотище!
Мчащийся на нее рой изогнулся в миллиметре от ее лица – и, деловито жужжа, унесся прочь.
– Куда?! Стойте! Ты… Ведьма! Толстая! Что ты ко мне вечно лезешь со всякими палками?! Не нада-а-а! Ква-а-а!
Хрясь! Светловолосая девчонка сдула с лица мокрую прядь… и снова с размаху приложила жабу обломком коряги поперек спины. Сверкнула белая вспышка. Жаба дернулась, и вместо задних лап у нее выскочили человеческие ноги. Замахнувшийся гарпуном воевода Зитирон замер, бессмысленно хлопая круглыми рыбьими глазами. Хрясь! Коряга опустилась снова – передние лапы жабы с чпоканьем сменились на человечьи руки. Воевода Василий застыл с наложенной на тетиву стрелой… и медленно опустил лук. Из широкой жабьей пасти вырвалось паническое кваканье – и жаба, попытавшись сигануть прочь, запуталась в людских руках-ногах и покатилась по склону. Девчонка рванула следом, молотя ее корягой. Бамс! – зеленая жабья шкура сменилась бледной людской! Шлеп! – по человечьей коже рассыпались сочащиеся ядом зеленые бородавки! Хрясь! – из человечьего рта свесился раздвоенный жабий язык!
– А что мы тут делаем? – подрагивающим голосом спросил кто-то в человечьей дружине. Рыбовоины откликнулись согласным бульканьем.
– Явились сообщить нам новый пароль для мамутов! – рыкнул Великий Водный.
– А мы… не знаем, – растеряля воевода Василий. Зитирон согласно закивал.
– Тогда стреляйте хотя бы! – скомандовал
Оперенная стрела тут же вошла в глаз мамуту. Воздев гарпуны, рыбовоины ринулись на сторожевых зверей Пещер…
Потемнело совсем, будто сами Змеевы Пещеры вдруг взмыли в воздух и теперь парили над побоищем, пряча его даже от скудных лучей солнца. Компания из трех змеев – оранжевого и красно-черного огненных и еще одного воздушного – бесстрастно кружившая в стороне от побоища, стремительно нырнула вниз. Борзая запрокинула голову, по-щенячьи тявкнула и шлепнулась на спину серебряному змею, на лету превращаясь в черноволосую девушку.
Рассмотреть она успела лишь брюхо с поджатыми, как у курицы, громадными когтистыми лапами. Все остальное – хвост, крылья, длинная шея, увенчанная гребнем башка – было столь велико, что терялось где-то вдали. На брюхе калейдоскопом переливались чешуйки. Над Молочной парила радужная змеица – такая огромная, что увидеть ее всю целиком было совершенно невозможно!
Громадные крылья шевельнулись, нагоняя пронзительный холод, взгляд огромных, как два прожектора, глаз уставился на серебристо-стального дракона и оседлавшую его черноволосую девушку. Радужная змеица громко и явно неодобрительно фыркнула – и стала уменьшаться. Снова хлопнули крылья, и змеица, изрядно уменьшившаяся, но все равно оставшаяся крупнее самого крупного из драконов, медленно опустилась на торчащий из воды утес. Камень жалобно затрещал.
– Вам же сказали, что вашшшши пароли устарели! – склочным тоном приподъездной старушки объявила она. – А вот нечего домой месяцами не залетать!
– И мой тоже? – поинтересовалась тяжело дышащая серебряная змеица.
– Поменяли сегодня утром. – ехидно уточнила радужная. – Знали бы… если б сидели у себя в пещере, как вам и было велено, Повелительница Грозы. Крылья… ах нет, Зубы Владычицы! – возвысила голос она, и громадные мамуты, потеряв всякий интерес к происходящему на поверхности, канули в глубину. – Вы чем-то недовольны, дочь моя Дъна? – поглядывая на плюющуюся короткими злыми молниями Повелительницу Грозы, поинтересовалась радужная.
– Как можно, Владычица! – Повелительница Грозы склонила голову, вместе с ней поклонилась и свита. – Просто… изжога. От мамутины.
– Вот и не жуй что попало! – проворчала радужная. – Мне и то казалось, что у тебя ляжки разжирели. – фыркнула она и отвернулась, не глядя, как Повелительница Грозы вся окутывается разрядами. – Зсссдравствуйте, змеятки! Сайрус Хуракан, Вереселень Рориг…
Бесцветный воздушник и гигант цвета пламени отвесили поклоны.
– Совсем забросили старую Мамочку!
– Нас… задержали, – выдавил Сайрус Хуракан.
– Прям-таки настаивали, чтоб мы их не покидали, – буркнул Вереселень Рориг. – Но мы рады, что за прошедшие месяцы, вы, Матушка, за нас совершенно не волновались! – голос его аж искрил ехидством.
– Сумели стать Великими, сумейте и о себе позаботиться, – отрезала радужная. – А что за человечка напала на царевну-лягушку?
– Как есть напала, матушка-Владычица! Избила, покалечила дитятко царское! – немедленно наябедничали уже суетящиеся вокруг царевны мамки-няньки. Одна подсовывала ей под спину насквозь мокрую подушку, вторая приплясывала рядом с подносом, уговаривая съесть если не ватрушку, так хоть сушеного мотылика, третья пыталась зеленой пудрой закрасить кожу в тон бородавкам… ну или бородавки запудрить телесной в тон коже.