Выбор. Долгие каникулы в Одессе
Шрифт:
Думаю, что для нас хуже уже не станет. «Поющую Одессу» у нас хотят отжать самым наглым рейдерским захватом. Меня уволили как малолетку, так как я стоял на ставке матроса и как тут возразишь? Всё по закону, хотя принимали меня в ансамбль как пианиста-аккордеониста, и мама давала на это своё разрешение. Тоже всё по закону. Но «закон что дышло, куда повернул туда и вышло». Теперь выкручивают руки Фляйшману, но не на того нарвались, господа-товарищи. Менделя проще самого убить, чем заставить его убить своё детище.
Основное требование выдвинутое Фляйшману, это принять ещё одну вокалистку и одного вокалиста, и трёх музыкантов. Одну музыкальную ставку (меня) уже «освободили». Теперь копают
Но вот худрук чего-то кобенится, какую-то ерунду про музыкальные способности несёт. Как это у моего ребёнка нет голоса и слуха? Да её все хвалят! Ну и что, что она не училась в консерватории? Она и так способная! И чего ему надо? С ним уже и по-хорошему говорили, и на неприятности намекали. Нет, упёрся рогом и ни в какую, ну да ничего, и не таких ломали и через колено гнули. Никуда не денется, сейчас фининспекторы закончат проверку, и как пить дать, загремит Фляйшман на нары, раз по-хорошему не понимает! А там и другого художественного руководителя назначат, более понятливого и сговорчивого.
Глава 13. Наш ответ Чемберлену
Наиболее грозное оружие – это слово, которое разрушает жизнь, не оставляя следов крови, и её раны никогда не зарубцовываются.
Весна двадцать восьмого года для меня неожиданно выдалась напряжённой и связано это было не только с нервной суетой, вызванной окончанием второго курса института и последующими экзаменами, хотя и этого тоже хватило с избытком, и даже не с теми проблемами что возникли вокруг «Поющей Одессы». Попытка «переподчинить» ансамбль и сменить его руководство при более тщательном рассмотрении выглядела настолько по-дилетантски непродуманно и глупо, что кроме усмешки у меня не вызывала ничего. Не, ребята, такие «детские» наезды отбиваются на раз. Ваших хотелок маловато будет, теперь у нас «всё по-взрослому», и документально оформлено. Тщательнее готовиться надо товарищи, далеко вам ещё до рейдеров девяностых.
Намного серьёзнее и опаснее та нездоровая обстановка, что сейчас складывается вокруг песенного жанра вообще. И касается это не только нашего ансамбля. До попадания в это время я как-то особо не задумывался над тем, что и как пели наши деды и бабки. Из детских воспоминаний у меня остались только «Ой мороз, мороз», «Во поле рябина стояла», да «Ехал на ярмарку ухарь купец» и может быть ещё с десяток подобных песен. Ну что могли петь наши предки? Ни магнитофонов, ни компакт-дисков в это время ещё нет, патефоны и граммофоны дороги и от того большая редкость, так откуда могли взяться новые песни у народа? Что пели по деревням ещё их деды-прадеды, то и внуки петь продолжают. Однако оказалось, что я заблуждался и глубину своего заблуждения понял только попав в это время.
Я не могу сравнивать с другими городами, так как кроме Одессы я пока больше нигде не бывал, но если и в других городах поют хотя бы в половину от того, сколько поют в моём городе, то сейчас бывшая российская империя должна напоминать одну большую сценическую площадку. В Одессе поют все и везде. У каждого, даже самого небольшого учреждения, есть свой музыкальный коллектив или хотя бы хор. Чем крупнее предприятие, тем многочисленнее и профессиональнее ансамбль.
Нам просто повезло, что за четыре года существования конторы у неё так и не дошли руки чтоб электрифицировать свой клуб, а среди тех немногочисленных
Появление нашего ансамбля забот прибавило существенно, но кажется наше клубное начальство, принявшее нас по началу настороженно и с опаской, теперь вполне довольно и к нам относится с полным одобрением. Косвенно имея от нас свои сладкие плюшки и маленькие жизненные радости. Сам слышал, как наша уборщица, Глафира Тимофеевна, женщина ещё не старая, но жизнь повидавшая, убирая с утра кабинет завклуба и гремя пустыми бутылками в сердцах бурчала:
– Ну куда ж это годиться-то, а? Ведь Василий Иванович такой мушщина серьёзный и рассудительный был, а нынче кобелюет, стервь, как парнишка молоденький до сладкого впервой добравшийся! Вот как пить дать допрыгается с бабами-то, Катерина прознает, так она ему покажет и девок, и водку… Тьфу ты, бестолочь старая, седина ему в голову, а бес в ребро! Все они, мужики, одним миром мазаны, кобели проклятущие!
«Поющая Одесса» не единственный ансамбль в городе что летом играет для публики. Практически все скверы, парки и пляжи «оккупированы» такими же энтузиастами. Но если мы играем для «галочки в отчёте», а по существу, используем летнюю площадку для репетиций новых песен и не имеем с этих выступлений ни копейки кроме официальной зарплаты, так как билетами на «казённую» танцевальную площадку тоже заведует местком, то в остальных местах отдыха песни и танцы в основном оплачиваются в карман музыкантов.
В сквериках и парках играют и поют не только самодеятельные коллективы от предприятий, в Одессе очень много бродячих музыкантов. Практически на всех рынках, у вокзала, в порту, в поездах и даже в трамваях есть свои певцы. Чаще всего это один певец или группка из двух человек, певец и аккомпаниатор. Реже из двух музыкантов и одного певца или певицы. Аккомпанементом обычно служит гармошка или балалайка, однажды на Привозе видел скрипача. Но такие «продвинутые» музыканты, обычно играют в пивных или кафешках.
В ресторанах и трактирах свои постоянные артисты, по поездам и трамваям за копеечку малую промышляют инвалиды и беспризорники со своими куплетами и «жалейками». По санаториям и домам отдыха, не имеющим своих постоянных артистов, гастролируют настоящие «музыкальные бригады» из пяти-семи музыкантов. Репертуар, конечно, оставляет «желать лучшего», на мой изощрённый вкус в своём большинстве это и песнями-то назвать трудно. Ни мелодии нормальной, ни стихотворной формы, ни интересного сюжета у таких песен обычно нет.
Редко можно услышать что-то действительно на мой взгляд стоящее, зачастую это просто пересказ в музыкальной форме, точнее «перепев» каких-то животрепещущих слухов или новостей, вычитанных в газетах. Вот уж воистину, «утром в газете – вечером в куплете». Но народ слушает, копеечки свои не жалеет и даже платит за листочек со словами песни. Впервые увидев, как какая-то, по виду сельская молодуха покупает такую «песню» я просто офигел. Вот вам и «компакт-диск»!
На мой недоумённый вопрос к Менделю по поводу такой «коммерции», тот только хмыкнул насмешливо и огорошил меня тем, что как оказывается и он тоже продаёт наши песни своим знакомым музыкантам. – А ты Миша разве не знаешь, что кассирша на танцах тоже торгует нашими песнями? Местком на этом неплохо зарабатывает, у них пишущая машинка есть, так они по сотне списков с песен через копирки печатают и через кассиршу на танцах продают. Одна новая песня сорок копеек стоит!