Выбор

Свободина Виктория

Похоже, настало время поговорить. Нервничаю. Убираю руки за спину, чтобы буквально прожигающий меня взглядом мужчина, не заметил, как они дрожат.

Ожидаю, что он заговорит первый, но глава Титана не торопиться, а я от этого еще больше нервничаю, наконец, не выдерживая.

— Рикер, чего тебе надо?

Мужчина прищурился.

— Для начала прояснить некоторые моменты.

— Я слушаю.

— Когда ты узнала, что ждешь ребенка?

Ой.

Вновь кидаю взгляд по сторонам, ища пути для побега. И будто прочитав мои мысли.

— Даже не думай. Ты не выйдешь отсюда, пока я все не выясню.

Что-то за последние сутки у меня

много откровений получается. Но раз прижали к стене, ничего не остается. Опускаю взгляд в пол, приготовившись говорить.

— Э, нет, милая. Смотри мне в глаза.

Злюсь. Но вину свою чувствую, поэтому как раз в глаза смотреть и не хочется. Тем не менее, с неохотой вновь поднимаю свой взор на Рикера. В его глазах стальная решимость, и вместе с тем обжигающая злость.

— Узнала примерно перед нападением такертов.

Молчание.

— Миа, знаешь, порой невероятно хочется тебя придушить.

— Догадываюсь. Но ты тоже не корзинка с фруктами, уж поверь.

Помолчали. Каждый думал о своем. Все же решила поинтересоваться, пока Рикер не продолжил допрос.

— А как ты узнал?

— Это было не трудно. Не смотря на то, что его мать не удосужилась мне сообщить о сыне, и сам Ник старательно маскировался, но такого не скроешь. Стоило ему только пробиться в управляющий состав, ближе к моему окружению, и сходство сразу стали многие замечать. Не только во внешности. Генетический анализ все подтвердил. Но о нашем сыне мы поговорим чуть позже. Теперь ответь мне на другой вопрос.

Внутренне подобралась, готовясь буквально ко всему.

— Оно того стоило?

— Оно — это что?

— Не разыгрывай дурочку. Ты прекрасно понимаешь о чем я. То, ради чего ты улетела.?

— Стоило.

— Да? Значит, то, к чему ты стремилась, это оставить ребенка без отца, иметь отношения без обязательств, мастерскую по ремонту кораблей, и не встречаться с людьми?

Его сухие суровые слова, падают мне в душу, словно камни. Про мастерскую, значит, тоже уже успел узнать, а вот про все остальное нет.

Невольно поддаюсь вперед, зло сузив глаза.

— Да! Ник не рос в четырех стенах, никогда не видя солнца, в гадюшнике, где каждый глотку готов другому перегрызть не только за какие-то блага, а просто так, потому что с ума сходит от скуки и безделья. Чему бы его научила жизнь там? Ты видел Ника. По нему не скажешь, что он хоть как-то в своей жизни страдал. В итоге он вырос здоровым, сильным и умным. Его душа не очерствела и не озлобилась от разочарования в людях, как моя и твоя. И он такой же идеалист, каким когда-то был ты. Его сразу заметили, не потому что он внешне и повадками походит на тебя, ведь так? А потому, что для Титана он как свежая струя в болоте. Ника просто невозможно не заметить. Знаешь, почему он полетел к вам? Конечно, в первую очередь познакомиться со своим отцом, но еще и затем, что он тоже хочет попытаться помочь. И да, я считаю, что он лучше, чем я и ты, и он точно знает, что может быть лучше. Поэтому возможно как раз у Ника что-то и получится. У нас с тобой семьи не вышло. Ты отпустил меня, дав выбор. Спасибо за это. Про Ника я не сообщила, потому что приняла решение улететь. Возвращаться не собиралась, и знай, ты о ребенке, не смог бы вести свой корабль к цели, вместо этого тратя время на поиски. Возможно, я во многом и не права, но считаю, что даже если бы осталась, ничего хорошего из этого не вышло. Там, на Титане, я постоянно чувствовала себя пленницей. Мне не хватало воздуха. Я ненавидела это место,

и все, что оно олицетворяет. И честно пыталась что-то поменять в этом своем отношении, но не получилось. К тому же, отпуская, неужели не понимал, что я действительно могу избрать иной исход? Как ты и хотел, весточки, что со мной все в порядке, я через тожутов отправляла.

Перевела дыхание, и продолжила уже более спокойно.

— А что насчет остального… не твое дело. У меня есть любимый мужчина, который считается с моим мнением, ни в чем не ограничивая, и не менее важная и любимая работа. К тому же ты многого не знаешь, так что не надо судить о моей жизни так поспешно.

Рикер, который за время моей речи ни разу не перебил, лишь холодно препарировал тяжелым взглядом, вдруг тоже резко наклонился, скопировав мою позу, так, что наши лица оказались совсем близко. И уж точно я не ожидала его следующих, произнесенных максимально серьезно и зло слов.

— А я, между прочим, тебя никуда не отпускал.

Изумленно округлила глаза.

— В смысле?

— В тот последний день я не собирался тебя освобождать. Сразу после твоей первой попытке побега, на Титан было установлено еще одно кольцо защитного поля, действующее постоянно. Хотя врата ангара и были открыты, но далеко улететь ты, по идее, не смогла бы.

Ошеломлена. Не может быть. Кролик ничего не сообщил о щите. Хотя может, и сообщил, но тогда я еще не полностью разобралась во всех специфических терминах, которые он использует, и просто могла не обратить внимания, посчитав, что это очередной отчет о готовности систем к взлету. А может, мой корабль и сам не заметил препятствия, просто не посчитав данный заслон настоящей преградой. Подобная защита способна остановить большинство современных кораблей, в том числе и такертские, каким на тот момент выглядел Кролик, но никак не детище отщезаров.

На несколько секунд повисло молчание. Переваривала новую информацию. А потом тишину разорвал мой громкий заливистый смех. Хохотала от души. Правда, в этом смехе присутствовали несколько истеричные нотки. Вот в этом весь Рикер. И какой спектакль тогда великолепный разыграл, и расчет ведь его был верным. Если осталась — то и нечего больше возмущаться, и требовать свободы, а предпочла иное — все равно далеко не улетела, и меня корили бы за то, что обманула ожидания, и никакого смысла в снятии браслета нет.

Рикер молча пережидает мой приступ веселья, который, признаться, затянулся, в конце превратившись в нервные всхлипы смеха. Ему вот, похоже, совершенно не смешно. Наконец, кое-как собираюсь, чтобы спросить.

— Рик, вот зачем ты это рассказал? Поверь, это признание тебе очков не добавило.

— Мне уже давно плевать, добавляет мне это очков или нет. Я хотел лишь сказать, что будь на то моя воля, как бы ты не рвалась, и не кричала о своей свободе, все равно тебя не отпустил, пусть даже и чувствовал себя виноватым, поскольку до конца был готов бороться за того, кто мне дорог.

Помолчали. По мне, так говорить уже было особо не о чем. Мы чужие друг другу люди, каждый со своим мировоззрением, и единственное, что на сегодняшний день нас объединяет это сын. На эту тему я готова говорить с ним хоть бесконечно.

За Ника не волнуюсь. Мужчинам в том обществе жить проще, надо будет, выберется, и в обиду мой мальчик себя не даст, скорее сам кого хочет, обидит. Да и отец его, уж в чем, а в этом уверена, проследит, чтобы за отпрыском был должный присмотр. Но все же уточнить один вопрос стоит.