Выборы
Шрифт:
— Сэр, — Шартелль обожал рассуждать о взаимоотношениях между людьми, — вы себя недооцениваете. Я не сомневаюсь, что вы весьма проницательны и сможете судить о человеке, поговорив с ним пятнадцать минут. Я не прав?
Блэкуэлдер рассмеялся.
— Я падок на лесть, мистер Шартелль.
— Я не льщу вам, сэр Чарльз. Отнюдь. Но хочу отметить, что вы очень сблизились с альбертийцами. Прожив среди них более тридцати лет, вы поневоле смотрите на мир их глазами. Окажись я на вашем месте и задаваясь вопросом, а что думают альбертийцы, я бы спросил
— Я, возможно, не смогу думать так же, как они.
— Но едва ли вы думаете так же, как большинство англичан. Во всяком случае те, с кем я встречался, мыслят иначе.
— Ни рыба ни мясо, да? — сэр Чарльз в который уж раз улыбнулся. — Я рассмотрю ваш тезис с точки зрения и альбертийца, и англичанина. Однако, мистер Шартелль, ваша работа состоит в том, чтобы получить голоса для вождя Акомоло. Чем вы заинтересуете среднего альбертийского избирателя? Откуда вам известно, чего он хочет, как среагирует, какое влияние окажут на него племенные узы и местные царьки?
Шартелль задумался.
— Я знаю только одно, сэр Чарльз: реакцию людей. Мне кажется, я знаю, чего они хотят, так как верю, что каждый из нас жаждет одного или того же — чтобы жизнь строилась на здравом смысле. Я готов поспорить на свою репутацию, а создать ее мне стоило немалых трудов, что люди, поставленные перед выбором, пойдут тем путем, который обещает им меньше страданий. Большинство никогда не проголосует за личные ограничения. Возможно, этим все и кончится, но голосовать за это не будут. Нет, они отдадут голоса тому кандидату, который потребует от них меньших жертв — экономических, социальных или моральных.
Блэкуэлдер кивнул.
— Интересно, — пробормотал он. — Прагматизм в чистом виде, — он встал. Аудиенция окончилась. — Если в моих силах сделать ваше пребывание в Альбертии более приятным, дайте мне знать, — он обошел стол, чтобы пожать нам руки. — Я могу дать вам только один совет, господа. Не оставайтесь в Альбертии надолго. Западная Африка, особенно Альбертия, проникает в кровь человека. Климат здесь неважный, хотя на севере и получше, если дует гарматан [9] . Прохладнее, знаете ли. Но что-то берет за душу и не отпускает. Может, колдовские чары, а, Йан? — Дункан почтительно улыбнулся. — До свидания, господа.
9
Гарматан — сухой восточный ветер на западном побережье Африки.
— До свидания, — ответили мы.
Сэр Чарльз Блэкуэлдер вернулся за стол и сел. У двери я оглянулся. Мне показалось, что дел у него было немного.
В холле Дункан предложил нам сигареты. Мы закурили.
— Давно я не видел его таким разговорчивым. Я рад, что вы смогли заглянуть к нам, хотя мистер Апшоу все время молчал.
— Он уважает старших, — вступился
— Вы хотите поехать домой или позволите пригласить вас на чашку чая?
Шартелль посмотрел на часы.
— У нас назначена встреча на половину двенадцатого. Мы выпьем чай в другой раз.
Дункан проводил нас к «роллс-ройсу», шофер ждал у открытой дверцы. Мы попрощались и пожали Дункану руку. Залезли в кабину, шофер захлопнул дверцу, обежал машину, сел за руль. На обратном пути Шартелль, как обычно, пристально наблюдал за уличной жизнью.
— Мне нужно прогуляться по городу, Пити, принюхаться. В доме многое выглядит не так. Надо пообщаться с ними поближе, понять, чем они дышат.
— Так пообщайтесь после ленча. Я все равно буду писать.
— Наверное, так я и сделаю.
— Интересно, почему Декко решил заехать к нам?
— Может, он хочет, чтобы мы его подбодрили. Убедили, что вся борьба еще впереди.
— Не останется ли он на ленч?
Шартелль хмыкнул.
— Едва ли.
— Пожалуй, вы правы.
Хотя мы вернулись в четверть двенадцатого, вождь Декко уже ждал нас, удобно устроившись в кресле с бокалом сока в руке. Он приехал в новом наряде. На этот раз ordana была оранжевая, с белой вышивкой.
Шартелль, как мне показалось, с сожалением проводил «роллс» глазами.
— Как хорошо они все обставили, а, Пити? Вы и я идем по длинной-длинной комнате к милому старичку за роскошным столом. А этот личный адъютант, выкрикивающий наши имена, словно мы — сенаторы. Небось, его слышали в соседнем округе. Мне это понравилось. Клянусь Богом, понравилось.
— Не хватало только музыки.
— Да, небольшого духового оркестра, играющего бравурный марш.
Декко встал, когда мы вошли в гостиную, тепло улыбнулся.
— Я приехал раньше, а вы — вовремя. Это хорошо. Как сэр Чарльз?
— Он хорошо выглядел, вождь, — ответил Шартелль.
— Как, по его мнению, завершатся выборы? Он не сказал, кто победит?
— Он спрашивал нас больше, чем мы его. Кажется, он никому не отдает предпочтения.
Декко кивнул.
— Я говорил с вождем Дженаро после того, как он уехал от вас. Как я понял, вам нужны два вертолета, чтобы Лидер и я могли чаще выступать в городах и деревнях.
— И порознь, — добавил Шартелль. — Вы боретесь за кресло премьера Западной провинции. Если вождь Акомоло отправится в столицу и станет премьером Альбертии, он должен иметь на западе крепкий тыл.
Декко вопросительно посмотрел на Шартелля.
— Так вы полагаете, что мне не стоит выезжать за пределы Западной провинции?
— Нет. Я не хочу льстить вам, вождь, и ничем не умаляю достоинство вождя Акомоло, но у вас чертовски выигрышная внешность, которая послужит всей кампании. Я хочу, чтобы вы выступали как можно чаще. Двенадцать, пятнадцать раз в день, — он улыбнулся альбертийцу. — Я думаю, вы выдержите такую нагрузку в течение шести недель?
— Вот насчет речей… — начал Декко.