Выбраковка. Ночной смотрящий
Шрифт:
Лица самих благодетелей оказались не особенно радостными – до них только что дошло, как по-дурацки они сами заперли себя в ловушке. Судя по тому, какие гости к ним нагрянули, – ловушке смертельной.
– В чем дело?! – во главе стола поднялся бывший региональный барон, а теперь – премьер Временного правительства. – Что это значит?!
Он уже понимал, что это значит, но положено ведь говорить нечто патетическое в таких случаях.
– Караул устал! – рявкнули из толпы.
Шефа Центрального в зал доставили волоком – ходить
Мышкин, радостно осклабившись, прицелился в директора АСБ.
– Этого не трогать... – выдавил шеф. – Пригодится еще. Другого какого-нибудь замочи...
Путчисты, в большинстве своем ровесники выбраковщиков, «молодые выдвиженцы», начали, как в хорошей комедии, зеленеть.
– Кто тут у вас, так сказать, главный, пидарасы?! – осведомился Мышкин.
– Я председатель Временного правительства! – начал премьер. – И я не позволю...
Мышкин нажал на спуск. Он целился в верхнюю часть туловища, но у него дрогнула от усталости рука, и очередь эффектно разнесла самозванцу голову в мелкие клочки.
– А кто теперь, значит, главный?! – спросил Мышкин снова, дождавшись, пока в зале не наступит относительная тишина. Слышно было, как в глубине здания отстреливается из трофейных автоматов от преследователей куцый и еле живой арьергард. Не знай путчисты, с кем имеют дело, они могли бы и потянуть время, дожидаясь помощи. Но к ним пришли смертники, а с такими шутки плохи. Тщательно продуманная схема переустройства власти в стране оказалась раздавлена простейшим человеческим желанием хотя бы немного пожить.
– Каковы ваши условия? – холодно произнес директор АСБ.
– Полный назад... – пропыхтел шеф. – Тех наших, которые целы еще, – отдайте. И вообще, все, что успеете, – назад... Можете даже сказать людям, что ваш переворот удался. Но на самом деле – вы меня понимаете... Сумеете договориться с прежним составом – они и будут разбираться, как вам дальше жить и жить ли вообще. Прямо сейчас организуем каждому из вас личную охрану. И не дай бог... Ясно?! Теперь – немедленно приказ козлам прекратить стрельбу.
– Это все не так-то просто... – сказал один из путчистов, утирая с лица ошметки мозгов своего бывшего предводителя. Во главу стола никто старался не смотреть. Некоторых здесь уже стошнило.
– Мышкин! Забракуй еще кого-нибудь! – распорядился шеф.
– Которого вам?
– На твой вкус.
– Секундочку! – попросил директор АСБ и потянулся к телефону.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Можно только поражаться долготерпению народа, в течение почти десяти лет управляемого подобным государем. Но для того, чтобы понять «феномен Дракулы», надо учитывать существование постоянной внешней угрозы, висевшей над придунайскими странами в XV веке.
– Задание! – орал, надсаживаясь, чей-то голос. – Твое задание!
«Господи, ну и кошмар же мне приснился! Все, пора в отпуск! –
– Твое задание, сука!
«Нет, это не только суставы. Это просто все болит. Везде. Как бы глаза открыть... И где я?»
– Значит, ты у нас герой. Ладненько...
Бац!
– А-а-а!!!
Бац!
– У-у-у!!!
«Похоже, бьют кого-то. Интересно, за что».
– Леха, ты плоскогубцы не забыл?
– Обижаешь, начальник. Вот.
Хрустнуло.
– Ва-а-а-а-у!!!
– Да перестаньте вы шуметь! – попросил Гусев. Ему показалось, что он произнес эти слова громко и отчетливо, на самом деле – едва выдавил. Язык еле ворочался, губы шевелились плохо и как бы сами по себе.
– Что он говорит? Пэ! Ничего, мой хороший, все будет нормально. Попробуйте ему водички дать, только осторожно.
– Сейчас, Паша, мы тебя унесем.
Гусев разлепил-таки один глаз, огляделся и ничего не понял. Он лежал на полу в каком-то незнакомом помещении, над ним склонился улыбающийся Валюшок. На лбу у ведомого красовалась здоровая ссадина.
– Привет, – сказал Валюшок. – А я машину разбил. Представляешь, только что. На парковку тут заезжал, сунулся в «бардачок» за сигаретами. Высунулся, гляжу – столб... Капот дыбом, фара – на фиг. И спойлер мой треснутый вообще отвалился. Вот так...
Рядом опять кто-то дико взвыл.
Гусев с трудом повернул голову. В комнате ярко горела лампа, и в ее луче сидели два незнакомых голых мужика, намертво привязанные к стульям. Тот, что слева, был с ног до головы в кровище – это он сейчас кричал. Правый выглядел невредимым, только очень расстроенным. Казалось, он вот-вот заплачет.
Перед мужиками свирепо прохаживался туда-сюда Данилов с пассатижами в руках. Он тоже, наверное, куда-то врезался, потому что голова у него оказалась забинтована.
– Живой? – спросил он. Гусев слабо кивнул в ответ.
– Ну и отлично. Расслабься, бывает... Главное – живой. А второстепенное мы сейчас выясним.
С этими словами Данилов вытащил из кобуры свой любимый «ПСМ» и почти не глядя выстрелил окровавленному мужику в голову. Тот коротко вякнул.
– Надо же, промазал! – удивился Данилов. – Может, еще попробовать? Что скажешь, одноухий? Или ты у нас к тому же одноглазый?
– Су-у-ка... – провыл одноухий.
– Нет, глаз потом вырву. А пока что ты будешь... Гомозиготный! Знаешь, что такое?
– Паша, – Валюшок снова наклонился над Гусевым, – ты, наверное, не понимаешь, что происходит. Это нормально, не беспокойся. Сейчас ребята там наверху закончат, и мы тебя вытащим. Ты в порядке, только лицо разбито немного. Ерунда, заживет...
– Гомозиготный – это однояйцовый! – провозгласил Данилов.
– Все равно вам хана, людоеды... – прошипел «гомозиготный». – Все на каторгу пойдете, кого не убьют...