Выбраковка
Шрифт:
Конечно, инструктор не чипсами баловался. Он сидел на стуле в одной из стрелковых ячеек и, положив ноги на стол, постреливал из незнакомого Гусеву короткоствольного автомата. Небрежно так, с одной руки. Из мишеней летели клочья.
Гусев осторожно приблизился, думая, как бы поделикатнее о себе заявить, чтобы не нарваться на пулю. Но инструктор почуял его приближение спиной. Обернулся, снял наушники, положил автомат на колени и поманил Гусева пальцем. Тот разглядел неподалеку кресло на колесиках, подкатил и сел рядом.
– Здорово, – сказал инструктор. –
– На кого же я вас брошу? Остаюсь, конечно.
– Ага... – Инструктор сразу повеселел. – Помнишь, был у нас с тобой разговор... Ну, ты помнишь.
– Насчет свалить по-тихому в Африку?
– Далась тебе эта Африка. Там, между прочим, белому человеку затеряться гораздо сложнее, чем в Латинской Америке.
– Это у меня, наверное, романтические грезы детства. Всегда мечтал увидеть снега Килиманджаро.
– А другие снега тебя не интересуют? Монтана не подойдет?
– Мне надоели холода, – честно признался Гусев, внутренне напрягаясь. – Я стал очень трудно переносить зиму. Возраст, знаешь ли.
– Тогда будешь из Флориды ездить в Монтану кататься на лыжах. А потом снова на побережье. По-моему, замечательно.
– Рассказывай, – попросил Гусев. – Хватит рекламы. Говори о деле.
– Ты понимаешь, насколько это серьезно? – Инструктор выразительно помахал автоматом.
– Если проболтаюсь, ты меня убьешь, – легко согласился Гусев. Ему было на самом деле все равно, какую такую сделку предложит отставной контрразведчик. Гусев заранее решил отказаться. А послушать... Было просто интересно. Никогда еще Гусеву не намекали так откровенно на возможность продать родину в обмен на жизнь. И закладывать инструктора он не собирался. Какой смысл?
– Нет, дорогой мой, – сказал инструктор ласково. – Я тебя застрелю, если только почувствую, что ты в принципе можешь проболтаться. Малейшее подозрение – и конец беседе.
– А психотропный допрос? – улыбнулся в ответ Гусев. – Сам знаешь, что бывает, когда один выбраковщик убивает другого.
– Не успеют, я буду уже далеко.
Гусев фыркнул.
– Ну и ладно, – сказал он. – Кстати, оружие мое у тебя?
– Угу. Потом заберешь.
– Тогда рассказывай.
Инструктор снова поиграл автоматом.
– Для начала статус политбеженца. Деньги, жилье, охрана. Потом, если захочешь, новые документы, новое лицо, все, что можно по программе защиты свидетелей.
– И против кого я должен свидетельствовать?
Инструктор бросил нервный взгляд через плечо – наверное, ему что-то померещилось.
– Ты ведь знаешь, кто именно придумал выбраковку, – глухим шепотом произнес он, подаваясь к Гусеву всем телом. – И как эта идея просочилась в Кремль, к нашим дуракам, которые самостоятельно даже велосипеда не изобретут. И к каким именно дуракам идея попала в руки, ты тоже наверняка знаешь. Кто делал проекты указов – Сто второго и Сто шестого. Кто толкал эту разработку. Ты же все знаешь, Гусев. Расскажи об этом – и к тебе не будет никаких претензий, тебя еще и героем объявят.
–
– А ты не догадываешься?
– Правительство Соединенных Штатов?
– Я этого не говорил.
– Значит, они хотят иметь надежный компромат против режима Литвинова... Что ж, естественно. Но хватит ли для этого голоса одного человека?
– Ты даже не представляешь, как мало для этого нужно. Только несколько слов правды. Но твоим голосом, Пэ. Ты ведь у нас не просто выбраковщик, а Павел Гусев. Расскажи – и наконец-то вырвешься отсюда. Разве ты этого не хочешь?
– Допустим, хочу. Всегда хотел. А твой-то какой здесь интерес?
– Мы уйдем вместе. Можем прямо сейчас, можем чуть погодя. Но желательно не позднее завтрашнего утра. Понимаешь, они собирались кого-то спешно эвакуировать и этот коридор готовы отдать нам.
– А без меня, значит, ты им не нужен...
Инструктор сделал каменное лицо, и Гусев понял, что угадал.
– Попробуй выбраться сам, – мягко сказал он. – Спасибо тебе большое, но я отсюда никуда не уеду. Не могу бросить наших в такой кризисный момент.
– Второго шанса не будет, – прошипел инструктор. – Лови удачу, Пэ, не будь дураком. Ты же в Союзе как в клетке. Пусть она у тебя и золотая, наверное...
– Ошибаешься. Моя жизнь такое же говно, как и у всех прочих.
– Тем более! – оживился инструктор. – У Союза никаких перспектив, он скоро загнется, ты это сам отлично понимаешь. Фашистские режимы подолгу не держатся. Но на твой век бардака хватит. Давай хоть остаток дней проживи как свободный человек!
– А я и есть свободный человек, – сказал Гусев твердо, вставая. – Еще раз спасибо за предложение, но мне оно не подходит. Где мои пушки?
Инструктор раздраженно зарычал, но тоже поднялся на ноги.
– Я жду твоего звонка до рассвета. Подумай. Очень надеюсь, что ты примешь умное решение. Какого черта, Гусев! На хрена тебе расплачиваться за чужие грехи?! Кто тебе этот Птицын... Которого на самом деле не было... Или ты очень любишь старшего Гусева?! Не надо, только мне не п...ди. Ты же их всех ненавидишь, этих людоедов! Думаешь, никто не догадывается, зачем ты пошел в АСБ?!
– И зачем? – спросил Гусев с интересом.
– Потому что ты мечтал их самих забраковать! – выдал инструктор. – Надеялся, что Агентство действительно поубивает всех сволочей в этой блядской стране! Разве не так?
– Господи! – взмолился Гусев. – До чего же вы мне все надоели! Да ни на что я не надеялся! Мне просто нужно было отдать старый должок.
– Какой? – жадно поинтересовался инструктор.
– Пушки мои верни, тогда скажу.
– Да вот они, в ящике...
Гусев покопался в указанном ящике, нашел свое оружие, придирчиво его осмотрел и рассовал по кобурам. «Макаров» он переложил в карман.
Инструктор томился в ожидании. Гусев шагнул к нему вплотную и прошептал в самое ухо:
– А перед собой должок. Ни перед кем больше. Совестливый я очень. Вот так-то...