Выбранное
Шрифт:
Вернувшись на родину, наш ученый, непризнанный, окруженный стеной недоброжелательного молчания, вплотную занимается разбором и описанием собранных материалов.
Огромные невосполнимые потери могли бы сломить иного исследователя. У него опустились бы руки и остановился ход научной мысли. Но не таков И. П. Баринов, не для того боролся он за свою жизнь на просторах полярных широт! За три года напряженной работы мужественный ученый полностью восстанавливает утраты своей коллекции. Проявляя чудеса смекалки и терпения, он с поразительной точностью воспроизводит из подручных материалов недостающие документы, карты, приборы и гербарии. Не исключено,
Чтобы отличить подлинные материалы от позднейших дополнений, нам могли бы понадобиться годы, поэтому мы обратились за помощью к другу и соратнику И. П. Б., одаренному ученому-самоучке Н. Н. Сологубникову. Бесценны его комментарии к энтомологическим и ботаническим собраниям земли ЙЫЕ, дополненные соображениями старшего научного сотрудника Санкт-Петербургского Зоологического института О. В. Ковалева. К примеру, этикетка, надписанная рукой И. П. Б., гласит:
ЭТО БОЛЬШОЙ ВЕСЛОНОГИЙ ПАУК, ПОЙМАННЫЙ МНОЙ 29 СЕНТЯБРЯ НА ЗАКАТЕ В ПРЕДЕЛАХ ЗЕМЛИ ЙЫЕ.
Отзыв Н. Н. Сологубникова: «…не могу полностью с этим согласиться. И слепому ясно, что в этой коробке не веслоногий паук, а кое-как соединенные между собой резиновая медицинская груша и крученые алюминиевые проволоки…»
Комментарий О. В. Ковалева: «В целом я согласен с коллегой, но если смотреть без очков, то на паука похоже…»
Нам нравится живой язык ученых-энтузиастов, а как на самом деле выглядел йыеский веслоногий паук – какая теперь разница?
Работая над английским переводом «Дневников И. П. Баринова» по просьбе журнала «НАЦИОНАЛЬНАЯ ГЕОГРАФИЯ», мы столкнулись с проблемой чисто филологического характера – иностранного написания слова ЙЫЕ. В первоисточнике на этот счет нет никаких указаний, впрочем, и русское правописание этого слова вызывает большие сомнения. Листая этнографическую литературу, мы не раз сталкивались с вопиющими разночтениями в русских толкованиях северных языков. Это случается порой: или составитель пьян, либо переводчик глуп, а может, эскимос косноязычен.
Профессор Баринов, по свидетельствам современников, был глуховат (следствие юношеской контузии от падения из корзины аэростата). К тому же отвратительный почерк исследователя не позволяет разобрать и половины написанного, а в его пишущей машинке западает ряд литер.
Подумав, мы обратились за помощью к широко известному в СПб, Москве и Лондоне специалисту – филологу Игорю Пилыцикову. Он любезно предоставил нам свою версию ТРЕХСИСТЕМНОЙ ТРАНСЛИТЕРАЦИИ слова J"OЕ с кириллицей (с обратным переходом умляутов). Ну мы и пишем теперь попросту «J"OЕ/ЙЫЕ– не один ли хрен! Никто ведь не знает сегодня, как на самом деле звучала та же латынь.
Никому не известны обстоятельства гибели профессора Баринова. Умер ли он вообще? Последние сведения о нем датированы 6-м октября 1969 года, когда И. П. Б. был замечен выводящим из сарая облегченный вариант роторного вертосамолета. Ученый был одет, как всегда, на походный лад, при себе имел бинокль и гидравлический опреснитель. Собака Баринова и ее сын неотступно следовали за хозяином. Спустя некоторое время собаки были обнаружены сидящими в поле, вдали от человеческого жилья. Они смотрели в небо. В трех метрах от этого места на примятой траве валялся забытый в спешке опреснитель. Верные животные дошли до нас лишь в виде чучел, безвозмездно изготовленных Н. Н. Сологубниковым в память о старом друге. Время не пощадило эти шедевры таксидермии, и нам пришлось немало потрудиться над их
И. П. Баринов первый и единственный из ученых, который высказал мысль о тесной связи суеверий народа ЙЫЕ с мировоззрением чуди заволоцкой, определив его как шаманистическое.
И. П. Баринов был довольно сведущ и опытен в изготовлении разных хозяйственных вещей своими руками, причем справлялся не только с простыми, но и с довольно сложными по своему устройству, как, например, радиопередатчик, барометр, гинко-шлаг и аэросани.
Изысканный набор книг в библиотеке ученого характеризует его как энциклопедиста-библиофила. Приводим выборочный список книг, у которых удалось прочесть названия:
1. ФЛОРИНОВА ЭКОНОМИЯ;
2. КРАТКОЕ РУКОВОДСТВО О ПРИРОДЕ;
3. ВРАЧЕБНОЕ ВЕЩЕСТВОСЛОВИЕ;
4. ЗРЕЛИЩЕ РЕДКОСТЕЙ, ИЛИ О ПОПРАВЛЕНИИ ВОД ОТ ГНИЛОСТИ;
5. ПОЛЕЗНЫЕ ЭЛЕКТРИЧЕСКИЕ ОПЫТЫ;
6. ТРИ ТОМА КИТАЙСКИХ ЗАКОНОВ;
7. ЦИЦЕРОНОВЫ МНЕНИЯ, а также
8. РАССПРОСНЫЕ РЕЧИ СОЛДАТА МИХЕЙКИ КОЗАРИНА С ОПИСЬЮ ТРОФЕЙНОГО ИМУЩЕСТВА НА ОСТРОВЕ МУДЬЮГ.
1. 19 векош, за которые веревчатые ноги привязывают;
2. 2 лома;
3. 26 колечек (малых), что бывают у векош;
4. 5 костяных топоров и кольцо (большое);
5. точило каменное;
6. 3 тяшки ломаные;
7. 5 фонарей роговых в белом металле;
8. одна наметка, 2 трезуба и пол бочки вару;
9. махавка от комаров;
10. шаманский веник (малый);
11. кулек с солью для подманивания ушастых сов;
12. колотушка для добивания рыбы, а также
13. ороки, ульчи и сукли.
РУССКИЙ ПАТЕНТ
Систематизируя материалы из наследия профессора Баринова, мы вдруг с горечью заметили некоторую тенденциозность, наметившуюся в нашей исследовательской работе. Плохо справившись с ролью беспристрастных архивариусов, мы далеко не бескорыстно выбирали из громады бариновского архива самое острое и эффектное. В ущерб истине мы слишком увлеклись географией, психологией, этнографией и прочими соблазнительными вещами, в то время как почти вовсе забытыми оказались многочисленные записи по науке и технике, составляющие едва ли не 2/3 архива И. П. Б. Понятно, что изучение занудных чертежей, неразборчивых схем и малопонятных вычислений мы, как нерадивые школьники, вечно оставляли «на потом», не в силах преодолеть врожденную неприязнь к точным наукам. Теперь ни у кого уже не вызывает сомнения огромная роль личности профессора Баринова в отечественной, да и, пожалуй, мировой науке. Мы изрядно потрудились над тем, чтобы приоткрыть наконец завесу тайны над жизнью И. П. Б. и показать миру истинные масштабы его разнообразной деятельности.
Несправедливо, однако, что на фоне этой неординарной, яркой и порой бестолковой фигуры совсем было потерялась личность совсем другого свойства: тихий, прилежный труженик Николай Николаевич Сологубников – старший друг и соратник профессора Баринова, безвыездно проживший всю свою жизнь в провинциальном Тутаеве. «Многим обязан я этому талантливому самоучке, заботливому другу и внимательному советчику»,– напишет позднее И. П. Б. в автобиографии.
Ниже читатель найдет все имеющиеся на данный момент материалы, касающиеся жизни и творчества Николая Николаевича Сологубникова.