Выброшенный в другой мир
Шрифт:
Так и сделали. Кузнец оказался высоким, крепким мужчиной под два метра ростом и представился им как Свен Натэ. Альда снизу вверх с восхищением обозрела его фигуру, затянутую спереди кожаным фартуком с многочисленными подпалинами. Волосы кузнец отбросил назад, перехватив их узким кожаным ремешком, борода была, в отличие от других деревенских, коротко острижена. Перехватив недоумевающий взгляд Альды, он понял ее правильно и смущенно пояснил, что бороду приходится постоянно обрезать из-за работы с горном.
– Немного не уследишь, она и обгорела. И вид позорный, и гарью несет.
– Наш Ланэ – кузнец в четвертом
– Господин барон, – обратился к отцу польщенный кузнец. – Разрешите обратиться к вашей милости. Нужда у нас большая в железе. Раньше я пару раз в год ехал в город на ярмарку и покупал там железо в слитках сколько надобно. Но из-за войны железо с севера не везут, а за то, какое осталось, купцы требуют такую цену, что покупать никак невозможно. Последний месяц в кузнице не работа, а так – баловство. Нельзя посмотреть, нет ли в замке железного лома? Нам пока хотя бы немного на первое время.
Отец вопросительно посмотрел на управляющего.
– Посмотрим, – сказал Альберт. – Кажется, в оружейной было порченое оружие и доспехи. И в подвале где-то должна лежать одна из двух цепей от моста.
Уехав из дома повеселевшего кузнеца, по центральной деревенской улице быстро добрались до дома старосты. На вид дом ничем не отличался от окружающих его крестьянских хозяйств. На лай собаки вышел невысокий пожилой человек с большими залысинами и густой окладистой бородой.
– Рад приветствовать новых хозяев имения, – поклонился он приезжим. – Меня зовут Грех Ланиш, староста я здешний. Не желаете пожаловать в дом?
– Нет, Грех, – ответил Альберт. – Мы здесь ненадолго. Посмотрели вашу деревню, тебя вон представил господам. Сам видишь, как задувает. Поедем, пожалуй, обратно. Разве что к лесничему на обратном пути завернем.
Простившись со старостой, опять двинулись вдоль реки, но уже в обратную сторону и, немного не доезжая до замка, свернули к лесу.
– Лесничего зовут Клер Соте. Лет ему немного за сорок, – объяснял в пути Альберт. – Живет вдвоем с дочерью. Вы с ней, Альда, наверное, в один год родились, Грая ее имя. Охотник он знатный и великолепно знает все окрестные леса. Далеко не все баронства держат лесничих, но бароны Ксавье всегда были неравнодушны к охоте. Это у них семейное. А наш лесничий имеет много поколений предков, служивших предкам Алекса. Здесь мы, пожалуй, спешимся. И берегите глаза, может хлестануть веткой. Идти-то тут всего ничего, скоро будем на месте.
Действительно, не прошло и пяти минут, как лесная тропинка вывела их на большую поляну, на краю которой располагался двухэтажный деревянный дом. Из трубы в крыше вырывались почти незаметные клубы дыма. Дом был огорожен добротным забором в рост человека. За забором залился лаем пес, и через пару минут отворилась калитка, и к ним вышел мужчина средних лет с приятным лицом, одетый в меховую безрукавку.
– Господин управляющий, господа, чем могу служить?
– Это новые хозяева имения, Клер, – пояснил Альберт. – Осматривали деревню и решили на обратном пути завернуть к тебе. Пригласишь?
– Шутить изволите, ваша милость? Господин барон, госпожа баронесса, милости прошу в дом. И вы, господин управляющий, заходите.
Дом
– Когда построен дом? – спросила Альда, заходя в горницу.
– То мне неведомо, госпожа баронесса, – ответил Клер. – Прадед мой его уже готовым получил от своего родителя.
В горнице стоял большой стол, застеленный скатертью, на который симпатичная стройная девушка лет пятнадцати уже выставляла блюда и кувшины. Вдоль стола по обе стороны располагались длинные скамьи, покрытые мягкими звериными шкурами. От стены, ведущей в соседнюю комнату шло тепло, видимо, от расположенной там печки. На стенах висело несколько прекрасно выделанных медвежьих и оленьих голов.
– Моя дочь, Грая, – представил девушку лесничий. – Заядлая охотница. В этом году уже добыла одного мишку. Тот почему-то вовремя не залег в спячку и по холоду отощал. Начал он в деревню шастать, пару собак задрал. Ну, дочь его и завалила, пока беды не случилось.
– Моя дочь тоже любит охотиться, – усмехнулся Буше. – Раньше все больше на птицу охотилась с луком, а в этом году, когда гостили у герцога, решила поохотиться на более крупную дичь.
– Отец! – попыталась его остановить Альда, но не преуспела.
– Дай похвастаться перед лесничим, – отмахнулся он от дочери. – Уехала она на весь день уже по холодной погоде и никому ничего не сказала.
– Управляющий знал, – вмешалась дочь.
– Знал, – согласился Буше. – Но старик не придал твоим словам значения. Вроде бы собралась она на оленей, но в результате добыла всего девять волчьих хвостов. И вымазалась в крови с ног до головы, как ракос [15] .
– Вы убили девять волков, госпожа баронесса? – недоверчиво спросил Клер.
15
Ракос - мифический полуразумный зверь, высасывающий кровь из своих жертв, нечто вроде нашего вампира
– Они мне просто не оставили выбора. Повезло еще, что поблизости был выворотень, который прикрыл мне спину. Да и стая напала не вся сразу, а то бы я здесь сейчас с вами не сидела.
– И как же вы их убили?
– Семь положила стрелами, а восьмой сломал лук и пришлось от него отмахиваться кинжалом. Еще одного убила копытами моя лошадь.
– Ты об этом не говорила, – заметил отец. – Бедная Бри лишилась своей доли славы.
– Ну извини. Мне тогда было как-то не до этого.
– Вы, наверное, очень хорошо владеете луком, – задумчиво сказал Клер. – И изрядно проворны. Волк по зиме – страшный зверь. Взрослый человек с клинком может отбиться от трех, ну четырех волков, но уже пятый его, наверняка, порвет.
– Захочешь жить – будешь вертеться, – ответила Альда. – А луком владею неплохо. Только хвастаться таким... Я ведь глупость сделала. Была не в настроении и решила развлечься охотой. До этого я зимой вообще не охотилась, поэтому и волков в расчет не приняла. И с местными зря не посоветовалась: не было там оленей.
– Если госпожа будет иметь желание к охоте, мы могли бы поохотиться вместе, – предложил Клер. – Только надо подождать, пока установиться погода. Зверь, как и человек, ненастья не любит.