#ВыБывшие
Шрифт:
Брюс Коулман, с одной стороны,достаточно здравомыслящий и рассудительный человек в плане работы, но, с другой стороны, слишком напористый и властный в отношении Джорджа, для достижения своих целей в отношении сына он был непреклонен и хотел видеть в нем звезду хоккея на мировых стадионах, независимо от желанийсына. Он ворвался в больницу с разъяренными огромными глазами и сразу направился к нам.
– Здравствуйте, мистер Коулман. Извините, что вам пришлось приехать так поздно и… в больницу, – протянул ему руку Бобби.
– Думаю, это не твоя вина, – сквозь зубы ответил Брюс и протянул ладонь. Я съежилась в больничном
– Ева, объяснишь, что произошло? – обратился уже ко мне мистер Коулман. Я открыла рот, чтобы фаетазировать перед человеком, которого я боялась. Бобби сжал плечо. Я выдохнула, а в горле пересохло.
– Мистер Коулман, сэр, если позволите, девочки напуганы. На улице, пока мы с Джорджем ходили за кофе, к ним пристали какие-то засранцы. Пока я расплачивался, Джордж увидел, вылетел к ним и налетел на нож одного придурка. Здесь никто не виноват. Уж точно не Ева, – объяснил Бобби.
– Надеюсь, что это правда. Знаешь, Ева, возможно стоит выглядеть менее вызывающе, чтобы не привлекать засранцев, – тяжело посмотрел на меня Брюс.
– А как же иначе. Вы же не думаете, что это я его порезала, – вырвалось у меня. Он метнул испепеляющий взгляд.
– Мистер Коулман? Вы можете пройти к сыну, он может ехать домой. Рана пустяковая, быстро затянется. Ему наложили несколько швов, но все в порядке, – произвел отчет доктор.
– У меня от него мурашки по коже. Хорошо хоть родители Бобби не такие противные, – поделилась со мной Кэр на ухо.
– Надеюсь Джордж не расскажет про клуб. От этого пользы никому не будет, —встревожился Бобби.
– Он же не дурак, сообразит, – сказала я. – Я пойду за кофе, – предложила я только для вида и пошла к автомату недалеко от палаты.
– Папа, с чего ты это взял. Она ни в чем не виновата. Я защищал ее от какого-то урода и поступил бы также и во второй раз, даже зная последствия, – уверенно говорил Джордж.
– Сын, ты что совсем с ума сошел. Ты вылетишь на неделю из плана тренировок, нужно будет потом наверстывать с двойной силой. А соревнования не за горами. Надо выигрывать и побеждать, а не это все… И школа явно хромает с момента появления этой девчонки. Теперь еще и тренировки. Эта нимфетка в короткой юбке завладела тобой, неужели ты не видишь?
– Она не просто девчонка или нимфетка, ее зовут Ева, не забывай! Папа, все будет хорошо, я уверен в том, что делаю. Это моя жизнь и мой выбор. Я подготовлюсь к соревнованиям, я успею. Жизнь не состоит только из тренировок и соревнований. Это был мой долг, я защищал свою девушку, – оправдывался Джордж.
– Пока ты живешь под моей крышей это не твоя жизнь и не твой выбор, все решаю я – запомни. У нас есть план, которому мы следуем без исключений. Ты с этой минуты находишься под домашним арестом и кроме тренировок и школы никуда не выходишь. Ты знаешь, что я в курсе твоего расписания, Джордж. Обмануть меня не выйдет, – выдал окончательное решение Брюс.
– Ты не можешь так поступить! Папа, нет, это уже слишком, – взмолился Джордж, но Брюс все решил.
– Это не обсуждается, Джордж. Я подпишу бумаги на выписку и жду тебя в машине. Сейчас же, – бросил мистер Коулман и вышел из палаты. Я быстро спряталась за автоматом.
– Прости… это все из-за меня. Я подвела тебя, – быстро проговорила я, влетев в палату.
– Детка, стой. Подожди. Все хорошо. Ты ни в чем не
– Джордж, я понимаю, что отец хочет только лучшего для тебя, но под домашним арестом мы не сможем видеться. Он считает меня проституткой, – сказала я и развела руками.
– Прекрати так говорить о моей девушке. Детка, мы что-нибудь придумаем, не волнуйся. Мама сможет смягчить его, я уверен, она училась этому годами. Мне нужно идти, не будем его злить лишний раз, – Джордж поцеловал меня.
Он взял куртку, и мы вышли в холл вместе. Поцеловав меня еще раз, он попрощался с Бобби и Кэр, затем вышел на улицу, где в черном мерседесе его ждал отец. Дома я сбросила куртку и обувь около двери, села на пуфик у зеркала и прислонилась к нему головой, из глаз брызнули слезы.Они стекали ручейками по щекам, я была не в силах остановиться. Я услышала, как мама встала с кровати,обула тапочки, эти характерные звуки невозможно перепутать ни с чем. Я смахнула слезы, оставив на лице, только красные глаза и черные круги.
– Ева, это ты? – еле слышно сказала мама, выходя из комнаты.
– Да, ма, это я. Иди спать, – я собрала остатки нормального голоса для ответа.
– Ева, что-то случилось? Ты плачешь? – ма выглянула из-за угла и взглянула на меня. Я подняла глаза на нее спредательскимислезами.
– Ох, милая, давай не будем сидеть здесь, пойдем в комнату, чтобы не будить папу.
На следующее утро я проснулась вместе с Майло от чудесного запаха шоколадных панкейков со сгущенкой, словно в детстве и какао с корицей. Когда у меня что-то не получалось в детстве или я падала в парке, мама всегда готовила мне шоколадные панкейки и какао. Я натянула махровый халат и побрела на кухню без тапочек по бежевому паркету.
25 декабря 2003 г.
Рождество. Когда я вставала раньше обычного, даже если хотелось поспать, на кухне пахлоовсяным печеньем с шоколадом, а мама каждый год думала, чем нас удивить, хотя индейка с апельсинами и розмарином на ужин неизменная традиция, папа выкуривал сигару на завтрак с чашкой черного кофе несмотря на то, что обычно дома не курил.Ясловно маленькая завтракалахрустящим печеньем в пижаме с новогодними шариками и открывала подарки с энтузиазмом.
Мой любимый праздник в том годуне улучшил настроение, а все потому, что Брюс Коулман так и не изменил последнего решения и запер Джорджа дома. Накануневсе их семейство улетело в Прагу на все праздники к брату Брюса, переехавшего туда по работе несколько лет назад. Я вышла из комнаты, увлеченная традиционным пряным запахом печенья. В гостиной возвышалась пушистая ель с легким запахом смолы, я вдохнула аромат и улыбнулась подаркам.
Джордж: С Рождеством, детка. Бобби отдаст тебе подарок.
Я: Мне не подарок нужен был, а твое присутствие. С Рождеством и тебя тоже.
Джордж: Не злись, детка. Я люблю тебя. Напишу позже, мы идем на Староместскую площадь.
Я быстро отложила телефон, будто он горел.
«Люблю? Он что серьезно? Еще и по смс, как так вышло. Вряд-ли через пару месяцев можно так говорить. Возможно, эти слова должны были меня порадовать, но… Ядолжна ответить тем же? Как выглядит люблю, как это чувствовать, как жить-то с этим вообще, а колоть в животе или в сердце, или где там еще должно?» – пронеслось в голове незамедлительно.