Вычеркнутые из судьбы (Семь стихий мироздания - 2)
Шрифт:
На лице Оливула не дрогнула ни одна жилка. Он стоял перед охваченным отчаянием и гневом колдуном, сохраняя каменное спокойствие, и это окончательно вывело Каллиста из себя.
– Ты насмехаешься надо мной?!
– он вырвал из-за пояса магический жезл.
– Ничуть, - спокойно отозвался Бер-Росс.
– Мне жаль тебя. Власть, к которой ты стремишься и которую предлагаешь мне, не награда, а тяжкая ноша. Ты молод, и не знаешь, каково нести ответственность за судьбу целого Мира.
Каллист плотно сжал побелевшие губы.
– Я стану всадником дракона и без твоей помощи. А твое время закончится на закате дня. Я с удовольствием
Ш 12 Ч
"Полдень минул... Хорошо, что нет облаков, - весь небосвод развернулся перед четырьмя зоркими глазами.
– Оно говорило об Оливуле, но почему черный след? Почему?.. Подняться бы в небо!"
Гор тронул правую руку Грега. Одна из железных птиц, погибая, дотянулась-таки клювом-кинжалом до крыла. И не привязала бы эта рана дракона к земле, кабы не усталость, которой он больше не мог сопротивляться. Обессиленные, близнецы пролежали несколько часов на усеянной мелкими осколками камней площадке, ныряющей под откос вместе с хилой травой и сухим кустарником. Знойное марево заботливо укрыло их прозрачным покрывалом, а солнце усердно выплескивало палящие лучи, предоставив Хозяину Огня кладезь неиссякаемой своей мощи.
"Солнце видело беду, - Грег-Гор не мигая смотрел сам на себя.
– Оливулу грозит что-то, чему свет не знает образа... Смерть... А где же Донай? Почему его не было рядом? Где Юлька? Где Гаюнары?"
Гор встал и осторожно приблизился к основанию спуска, откуда площадка круто уходила вниз. Дальше начиналась пропасть, а глубоко на дне ее виднелись гигантские куски разбитых еще в древности скал.
"Мне не добраться до долины пешком, - обречено вздохнул Черный князь.
– А взлететь смогу самое скорое - на закате."
При мысли о ночи почему-то отчаянно сжались оба сердца.
"О, Мать Драконов! Дай мне сил на один единственный взлет!"
Он ждал отклика... Пустота.
"В этом Мире нет Племени. Я один".
Гор вернулся к Грегу и сел рядом, прижавшись бедром к его здоровому плечу.
– Давай говорить, - произнес он.
– ...как привыкли, - продолжил Грег.
– Думаешь, нам остается только ждать?
– Я думаю то же, что ты... А лучше бы мы думали по-разному.
– Почему?
– Гор перевел на него взгляд.
– Спор порождает истину... Зачем ты задал вопрос?
– мгновение спустя изумился Грег.
– Я сыграл в "думать по-разному", - откликнулся Гор.
– Две отдельные части одного не есть одно, состоящее из двух. То есть каждая часть сама по себе субъект.
Грег привстал на локте.
– Семь Стихий еще не Мир, но Мир создан на семи Стихиях...
– ...а это значит, что Огонь существует, даже если остается один!
Взор двух пар одинаковых глаз потемнел, в черных волосах забегали искры и вспыхнули вдруг языками мнимого синеватого пламени. В знойном мареве завибрировала тень двуглавого дракона с горящими гребнями. Огонь перекинулся на траву и обрел свой истинный цвет и облик. Близнецы сели друг против друга так, чтобы зажженный Стихией костер оказался между ними, и молча устремили взгляд в глубину пламени. Все, к чему могло прикоснуться каждое воплощение Огня, обретало образ в рыжих суетливых всполохах.
Ровное пятно света блестело на отшлифованных плитах. Солнечные лучи не дотягивались в дальний угол, где с трудом просматривалось очертание человека, но по велению Огня пламя двух факелов, полыхнув,
Огонь дрогнул под коротким порывом ветра, когда резко распахнулась и тут же захлопнулась низкая широкая дверь. Колдун в маске приблизился к куполообразному облаку, висящему в четверти сажени над полом.
– Очнись, - прозвучал властный голос.
Ледяной взгляд коснулся лба, и Оливул пришел в себя.
– Поиграли в героев и довольно, - продолжал Каллист.
– Ты умный человек и опытный маг. Ты знаешь: твое спасение в твоих руках.
– Я уже ответил тебе, - выговорил Белый князь; слова давались тяжело, - я не стану звать Черного дракона и не обернусь драконом сам, поскольку я родился человеком.
Каллист, удрученно качая головой, чуть заметным движением привлек к себе табурет, ютившийся в углу темницы, и сел перед пленником, задумчиво глядя в пол.
– А ведь ты на что-то надеешься, Оливул, - произнес он почти утвердительно.
– Думаешь, твой рыжий приятель тебе поможет? Мне жаль тебя разочаровывать, но из Бездны не возвращаются. Там живет смерть. Извини, я погорячился утром. Наверное, смерти он все-таки не заслуживал. Он был твоим другом?
Надменные манеры колдуна растворились в сочувственном тоне, и это заставило Оливула насторожиться. Он даже сумел частично стряхнуть с себя оцепенение, владевшее телом и сознанием с момента заточения в облачный полушар. Причина изменения тактики мага была ему не понятна. Мелькнуло предположение, что Донай или кто-то из друзей, проникнув в башню, исхитрился наложить на него собственный образ. Однако, никаких следов новой Игры Бер-Росс не заметил.
– Он был твоим другом, да?
– Каллист повторил вопрос и, приняв молчание собеседника за утвердительный ответ, продолжал со вздохом.
– Мне вправду жаль, что так получилось.
Отчаяние жестоко полосонуло по сердцу, но Оливул отогнал вползающую вместе с вкрадчивым голосом чародея мысль о гибели Доная.
Каллист так и не дождался его реакции.
– Ты сильный человек, - сказал он, вставая; табурет проковылял в свой угол и занял привычное место.
– Давай будет откровенными друг с другом. Если я скажу, что хочу спасти твою жизнь из симпатии к тебе, ты не поверишь, верно? Хотя это правда. Понятнее тебе будет другое. Взгляни на меня.
Оливул, готовый к очередной магической атаке, медленно поднял глаза. Широкая меховая шляпа лежала у ног колдуна, образ пустой маски качался в тени, а перед Белым князем стоял человек с выжженным до костей лицом. "Проклятие Матери Драконов!" - понял Бер-Росс.
– Знаешь, откуда это?
– прозвучал глухой голос; обрывки губ почти не шевелились.
– Ты убил дракона, - произнес Оливул.
– Да... Думаешь, Змеиная дочь подвела к смертной черте тебя одного? Ты орудие ее мести! Ты сослужишь ей хорошую службу, когда умрешь. Ведь вместе с тобой умру и я, потому что перед вашим Племенем виновен стану дважды. Тебе, конечно, все равно, каков будет мой конец. Но подумай о роли, уготовленной тебе самому: Белый дракон - слабовольный пособник мерзкой гадкой змеи. Подумай, у тебя еще есть время до заката солнца.