Вычеркнутый из жизни. Северный свет

Кронин Арчибальд Джозеф

Оскорбленный до глубины души, Пол вышел из «Бонанзы». Когда он шел по Уэйр-стрит, ему показалось, что за ним следят.

Сначала, обуреваемый негодованием, он бесцельно мчался по оживленным деловым кварталам города, смешиваясь с толпой, наводнявшей тротуары. Но постепенно пыл его остыл и он успокоился. Освободившись от тирании ненавистного пианино, он сможет наконец-то продумать и проанализировать все, что узнал вчера вечером.

Он вошел в телефонную будку и через справочное бюро узнал, что Национальный союз велосипедистов помещается на Леонард-сквер, шестьдесят два. Через десять минут он уже отыскал это здание и под позолоченным изображением крылатого колеса прошел к столу справок в увешанном географическими картами помещении.

Секретарь, женщина средних лет, без особого удивления отнеслась к его запросу и, взяв с полки справочник,

привычной рукой стала листать его. Но ее поиски оказались напрасными.

– Нет, такой клуб у нас не числится. Может быть, он не был официально зарегистрирован.

– Не знаю, – признался Пол. – Кроме того, возможно, он больше не существует. Но я должен все узнать о нем. Прошу вас, помогите мне! Это очень важно.

Наступила пауза.

– У меня самой нет времени, – сказала она. – Но если это так важно, я могу дать вам наши старые книги. Там-то он уж должен значиться.

Она провела Пола в маленькую комнатку по соседству и показала на полку, сплошь уставленную конторскими книгами с зелеными и желтыми картонными корешками. Оставшись один, Пол перелистал все справочники и годовые отчеты за двадцать лет. На эти дотошные поиски у него ушло добрых три часа. О Клубе кузнечиков нигде не было ни слова.

Разочарованный, но по-прежнему полный решимости, он мобилизовал всю свою способность к логическому мышлению и сделал вывод, что если такой клуб действительно существовал, то его члены, несомненно, приобретали свои велосипеды в каком-нибудь здешнем магазине. Поспешно выйдя из Национального союза велосипедистов, он предпринял систематический обход всех магазинов города, торгующих велосипедами. Но всякий раз его ждало разочарование: он натыкался лишь на полное неведение, равнодушие, насмешку, а кое-где и на грубую брань. Никто и слыхом не слыхивал о клубе, который он разыскивал, некоторые же подозревали, что он попросту их разыгрывает. Поначалу, находясь в возбуждении, он полагал, что стоит разыскать члена старого велосипедного клуба, который в то время был студентом-медиком, – и его задача выполнена. Теперь же, окончательно пав духом, он говорил себе, что вся эта история – миф, плод извращенной и больной фантазии Бёрт.

В четыре часа пополудни, изрядно приунывший и усталый, он добрался до Элдона в поисках последнего магазина, значившегося в его списке, который на поверку оказался небольшим гаражом, принадлежавшим некоему Джеду Стивенсу. Собственно, это заведение было чем-то вроде заправочной станции, только чуть побольше, с двумя ручными бензонасосами, но во дворе за сараем он заметил несколько подержанных велосипедов, выставленных то ли на продажу, то ли напрокат. Все это выглядело отнюдь не обнадеживающе. С минуту Пол стоял, не зная, что предпринять, но потом все-таки решился и подошел к человеку в рабочем комбинезоне, который поливал из шланга бетонированную площадку.

Теперь Пол уже задавал вопросы без обиняков, как-то даже повелительно. Ожидая ответа, не менее резкого, он вдруг с удивлением заметил внимательное выражение на лице хозяина гаража. Тот ответил не сразу – сначала закрыл водопроводный кран, потом задумчиво посмотрел в глаза Полу.

– Кузнечики… – повторил он. – Надо подумать, что-то такое я слышал от отца.

– Правда?

– Да-да, в то время у нас была только продажа велосипедов. Гараж я устроил здесь уже после его смерти. Он как будто чинил велосипеды для членов этого клуба. Они пользовались велосипедами с передачей Стреми – Арчера, выкрашенными в зеленый цвет.

– В таком случае вам, наверное, известно, кто были члены этого клуба.

– Мне – нет. – Хозяин улыбнулся. – Я тогда был еще мальчишкой.

– Но ваш отец, вероятно, сохранил… какие-нибудь документы… расписки… адресную книгу… хоть что-то.

– На него это непохоже. «Деньги на стол!» – вот был его девиз!

– Но возможно, у него имелся список членов… протоколы… отчеты о заседаниях…

– Сомневаюсь. Насколько я понимаю, это была какая-то неофициальная затея, дань моде, так сказать. Просто молодые люди хотели поразвлечься… И все это продолжалось недолго.

Оба замолчали. Пол, на крыльях надежды вознесшийся было в заоблачные выси только для того, чтобы быть низринутым в бездну, старался побороть в себе приступ отчаяния.

– Когда выберете время, поройтесь в бумагах, оставшихся после вашего отца, и, если найдете хоть какое-нибудь упоминание о клубе, пожалуйста, дайте мне знать. Я буду вам бесконечно признателен.

Твердым голосом Пол назвал свое имя и адрес, взял

карточку, которую хозяин гаража протянул ему, пробормотал несколько слов благодарности и отправился обратно в город. Измученный бесполезными усилиями, вконец подавленный, он сбился с дороги и неожиданно для себя оказался в Гроув-Квэдранте, квартале, застроенном величественными особняками. Он с трудом тащился мимо них и, как сквозь дымку, читал названия на столбах у входа: «Тауэрс», «Уортли-Холл», «Поместье Робин Гуд» – все пышные и громкие. И вдруг над почтовым ящиком, висевшим на солидной чугунной ограде, он заметил простую медную дощечку. На ней стояло только имя владельца: «Сэр Мэтью Спротт». Пол, казалось, прирос к земле, не в силах оторвать глаз от блестящей медной дощечки, от сада и великолепного дома, утопавшего в зелени. В его лице не было ни кровинки. Вот дом прокурора: он теперь отождествлял Спротта с понятием «прокурор». Сейчас, когда Пол вдруг очутился в непосредственной близости от этого человека, со дна его души вновь поднялось то смутное ощущение, которое подтвердил Сванн: Спротт всему виной. Человек недюжинного ума, крупнейший законник, в совершенстве владеющий техникой ведения процесса! Как же могло случиться, что он пренебрег уликами столь первостепенной важности, как зеленый велосипед и кошелек из человеческой кожи, не принял во внимание срока беременности убитой? Или то было преднамеренное упущение? Неужели этот человек, сознательно игнорируя факты, говорившие в пользу обвиняемого, мог опереться лишь на те, которые были для того гибельными? Мог, взяв на себя роль Мефистофеля, подавить слабого, неискушенного противника и добиться обвинительного приговора, зная, что этот приговор несправедлив? И это они называют законом? Буря гнева и негодования поднялась, комком подкатила к горлу. Пол весь дрожал при мысли, что сейчас может распахнуться вот эта дверь, прокурор выйдет из нее и они столкнутся лицом к лицу. Ему вдруг захотелось бежать. Но ноги его словно налились свинцом, он схватился за ограду, чтобы не упасть. Передохнув и собравшись с силами, он все-таки потащился прочь и опомнился уже в густой толпе на улице у подножия холма. Вернувшись к себе, он швырнул пальто на кровать и нервно зашагал из угла в угол. Наконец-то выяснилось, что в словах Бёрт была доля правды. Но невозможность действовать и обернуть эту правду в свою пользу сводила Пола с ума. Он жаждал действовать – круто, без проволочек. С каждым мгновением его тревога становилась нестерпимее. И когда он почувствовал, что больше не выдержит, в дверь постучали. Он торопливо распахнул ее. Перед ним стояла Лена Андерсен. Она была без шляпы, в свободном плаще. От пронзительного ночного ветра, а может быть, от быстрой ходьбы ее белокурые волосы откинулись со лба, нежный румянец заливал щеки. Она продолжала стоять на пороге. В ее широко раскрытых глазах застыл испуг, брови хмурились. Видимо, ей никак не удавалось побороть волнение.

– Пол… простите, что побеспокоила вас… Но я должна была прийти. Сегодня днем в «Бонанзе»… какой-то человек спрашивал вас.

– Да? – переспросил Пол неестественно напряженным голосом.

При внезапном появлении Лены взгляд его невольно просветлел. Но миг радости был тотчас отравлен ядом воспоминания о том, что сказал Харрис. Ему невыносимо было видеть ее сейчас, когда его положение так круто и позорно изменилось. Похоже, хотя и очень неприятно это думать, что она хочет одурачить его своей показной простотой. Бессознательно он весь сжался и произнес достаточно холодно:

– Войдите, прошу вас.

– Нет. Я должна сейчас же идти, – с волнением ответила Лена. – Как было гадко все, что сделал Харрис сегодня утром!

– У него, видно, были на то причины.

Она взволнованно и внимательно смотрела на него. Чуть повыше воротника застегнутого на все пуговицы плаща на ее белой шее пульсировала жилка.

– Вы уже нашли себе другую работу?

– Я и не искал.

– Что же вы будете делать?

Эта нескрываемая тревога еще больше разбередила его. Но он только пожал плечами:

– Не беспокойтесь обо мне. Все будет в порядке. Так кто же это спрашивал меня? Из полиции?

– Нет-нет, – быстро проговорила Лена, губы ее при этом дрожали. – Какой-то странный маленький человечек. Мистер Харрис очень грубо обошелся с ним, ничего не хотел слушать и отказался что-либо сообщить о вас. Но мне потом удалось перекинуться с ним словечком. Это был мистер Прасти, Ошо-стрит, пятьдесят два. Он просил вас зайти сегодня вечером.

– Сегодня?

– Да. В любое время. Он говорит, что это страшно важно.