Вычислить и обезвредить
Шрифт:
Беда состояла в том, что ответить на этот вопрос я не мог даже самому себе. Пожалел? Глупо. Посочувствовал? Еще глупее. Но — сделал, а, как известно, обратно в тюбик запихнуть зубную пасту ещё никому не удавалось.
Не помню, о чем мы разговаривали с Майей весь этот долгий, бесконечный день. Помню только отдельные, как бы вырванные из контекста фразы. Так или иначе все эти фразы касались только одного предмета, точнее, человека — её возлюбленного. Только эта тема заставляла её говорить ярко и образно. И забывать
— У вас удивительный взгляд, — сказала она, когда мы пили кофе в каком-то небольшом и не слишком чистом заведении. — Когда вы снимаете эти ваши очки. Нечто завораживающее. И очень, ну до неприличия похоже на взгляд…
— Это у меня фамильное, — попытался я увести её от навязчивых ассоциаций. — Моя прабабка была необыкновенной красавицей, бабушка, кстати, тоже. Глаза и взгляд я унаследовал от них. Мне говорили, что прабабушка взглядом могла просто околдовать. Смешно, правда?
— Было бы смешно, — меланхолически ответила Майя, — когда бы не было так грустно. Не знаю, от кого унаследовал взгляд человек, которого я… Но он меня, похоже, действительно околдовал. Это просто амок какой-то, безумие.
Возражать я не стал, симптомы были мне слишком хорошо известны. Но Майя, по-видимому, и не ждала моей реакции на это откровение. Она с отсутствующим видом курила сигарету и думала явно не о предстоящей пресс-конференции в каком-то там доме. Кажется, доме литераторов, если я правильно понял.
— А ведь он мне ни слова, ни разу, никогда не сказал о любви, — вдруг нарушила она молчание.
Как видно, эта мысль пришла ей в голову не сию минуту. Судя по всему, это был просто всплеск уже наболевшего.
— Если любит — обязательно скажет, — как можно более дипломатично ответил я.
А про себя подумал: «Только бы не слишком поздно, когда ничего уже нельзя ни вернуть, ни исправить». Но мысли Майя читать не умела, а моя уклончивая, осторожная фраза заставила её глаза засиять абсолютно сумасшедшей надеждой:
— Конечно! Конечно же, скажет. Потом, когда все будет позади…
— Что именно? — поразился я.
— Да этот чертов визит… — отозвалась она, мгновенно осеклась и покраснела.
«Так, — подумал я, — ситуация проясняется. — Девочка, безусловно, имеет отношение к определенным органам. Но используют её, похоже, втемную. Иначе она ни за что не сказала бы ничего подобного. А уж так натурально смущаться. Или в ней погибла великая актриса?»
— А где работает ваш друг? — задал я хоть и уместный, но достаточно провокационный вопрос. Ответ на него должен был прояснить многое.
— Он… — явно растерялась Майя. — Он… Вы не поверите, Пьер, я точно не знаю! Правда, не знаю. Я такая дура, да? Влюбилась по уши, а сама не знаю, где человек работает.
— И не догадываетесь?
На этот вопрос она отвечать не стала. Да и
— А вы не боитесь неприятностей, Майя? Общение с иностранцем… У вас это, кажется, не приветствуется. Или я ошибаюсь?
— Не ошибаетесь, — ответила она и снова залилась краской до самых ушей. — Ой, простите, я опять что-то не то ляпнула. У нас с этим полный порядок. Это раньше было, лет тридцать назад. Я читала.
Она читала! На месте её родителей я бы просто запер её дома и никуда без няни не выпускал. В жизни не видел более легкомысленной особы!
— А что обо всем этом думают ваши родители? — перевел я разговор на менее скользкую тему. — Или вы с ними не откровенничаете? Я — о ваших чувствах.
— У меня нет родителей, — спокойно ответила она. — Я их не помню. Меня воспитывала бабушка, а несколько лет назад она умерла. Так что откровенничать мне не с кем. Вот вам и досталось по полной программе.
Всю мою осторожность, весь мой скептицизм по отношению к этой рыжей простушке точно волной смыло огромное чувство жалости и сострадания. Вот уж не подозревал, что способен на подобные эмоции! Сирота, одинокая. Это многое объясняло. Ей не хватало взрослой опеки, отца, вот она и потянулась к первому, кто мог это дать. Ей крокодила можно было подсунуть: она бы и его полюбила, если бы он не сожрал её в первую же минуту, а притворился добрым и внимательным. Старо, как мир, но срабатывает безупречно.
— Бабушка, помню, всегда меня утешала так, — задумчиво продолжала Майя. — «Придет время, будет и пора…»
— И вас тоже? — вырвалось у меня.
Она посмотрела на меня с каким-то непонятным выражением и спросила:
— А кто она была, ваша бабушка? Я имею в виду национальность?
Я даже не сразу нашелся с ответом. Тогда она добавила:
— Вы ведь понимаете по-русски, правда? Не думайте, я не полная идиотка. Иногда даже я умею сложить два и два так, чтобы получилось четыре. Редко, к сожалению.
— Вы ошибаетесь, Майя, — заставил я себя улыбнуться. — Когда-то я пытался самостоятельно заниматься русским языком, но бросил. Очень трудно. Кое-что, возможно, в памяти и сохранилось.
— Пусть так, — пожала она плечами. — Я никому не скажу, правда-правда. Просто в обмен на все свои тайны я получила один ваш крохотный секрет. Вы же о моих никому не расскажете?
Она тряхнула головой, почти естественно рассмеялась и сменила тему.
— Какая красивая у вас ручка. Можно посмотреть?