Вычислитель (сборник)
Шрифт:
Издыхающий зверь дернулся несколько раз, вытянулся и замер. Другой подошел к нему, негромко тявкнул и вдруг заскулил совершенно по-собачьи. Подвыли и два других зверя, а потом все трое, потеряв интерес к убитому, уставились на двух людей – полуживого и полумертвого.
– Своих не жрете? – Эрвин горько рассмеялся. – Вам нужен я? Ну, кто первый?
Сейчас бы напасть самому – возможно, удалось бы прогнать упорных в намерениях мускулозубых, – но с чем напасть? С голыми руками? С палкой? С обсидиановым подобием ножа, способным рассечь шкуру зверя только на брюхе?
Эрвин сделал только один шаг вперед, встав между хищниками и еще дышащим Ивановым. Почему-то он считал важным
И пусть. Никто не скажет, что он сдался. Он всего лишь перестал быть вычислителем, а значит, ему придется покинуть этот мир как обыкновенному человеку. Печальная, но не самая плохая участь. Это – возвращение Эрвина Канна. Презирая людей, чьи действия так легко поддавались расчету, он всю жизнь был одинок и, оказывается, страдал от добровольного одиночества. Правда, только сейчас осмелился признаться себе в этом.
Поздно? Нет, сказал он себе, отметив, что на этот раз звери двинулись на него все разом, – пока жив, ничего не поздно…
Правому – наотмашь шестом по морде. Левый увернулся, и сейчас же прыгнул тот, что был посередине. Эрвин успел присесть, взяв шест поперек, принял шестом шею зверя, оттолкнулся ногами и, кувырнувшись, оказался сверху. Зверь щелкал пастью и бил лапами, от одежды Эрвина летели клочья, но он уже не думал ни о боли, ни о двух других мускулозубых. Только бы успеть! И он успел, схватив правой рукой за верхнюю крокодилью челюсть, а левой за нижнюю, изо всех сил рвануть их в стороны. Сухой треск доказал правоту предположения о слабых челюстных мышцах форфикуладонтов, тут же почти над ухом злобно тявкнул другой зверь, а дальше произошло непредвиденное. Зубы-ножницы, готовые вгрызться в человеческое тело, так и не вгрызлись. Большая тень закрыла луну, с неба ударили беззвучные молнии, и Эрвин, теряя сознание, не понял, видит ли он наяву флаер среднего класса «Стриж» или воображение играет шутки с умирающим.
Глава 15
Сковородка
Потолок был серым. Наверное, когда-то он сиял белизной, но те времена давным-давно принадлежали истории. Очнувшись, Эрвин понял, во-первых, что он жив, во-вторых, что он находится в некоем допотопном лечебном учреждении, а в-третьих, что еще ничего, оказывается, не кончено. И это было удивительно.
Спасение пришло в последнюю минуту. Как в сказке. Хотя… бывают ведь в жизни аномалии. Некоторые из них даже приятны.
Сделав такое умозаключение, он снова уснул, ни о чем не думая. Еще будет время подумать. Кто жив, у того всегда есть сколько-нибудь времени.
Снилась всякая дрянь: пузырящаяся грязь, гангренозные головы, лопочущие зловещую чепуху, ножницы с зубами и прокатный стан, куда вместо стального листа засовывали Эрвина Канна. И только напоследок пришло иного рода сновидение: белый-белый мир без верха и низа, без звуков и запахов, без зверья и людей, целый огромный мир для одного человека. И то, что наяву ужаснуло бы, во сне показалось удивительно приятным.
Вновь проснувшись, Эрвин первым делом попытался понять, где он находится. Скосил глаза на обшарпанное медицинское оборудование. Так… И впрямь допотопный госпиталь, скорее даже медотсек с переоборудованной из обычного помещения больничной палатой для особых случаев. Но где? Неужели на материке?
Сомнительно…
Чесалось тело в двадцати местах разом. Там, где когти хищников оставили раны, красовались нашлепки регенераторов, под ними и зудело. Пахло
Понятно… Волны бьют.
С местонахождением удалось определиться: плавучий терминал для малых космических судов, прозванный Сковородкой. Перевалочная база для контрабанды из негласно одобренного правительством списка товаров и порт для приема или отправки лиц, чье появление на публике нежелательно. Почти каждая слаборазвитая планета имеет нечто подобное, и в Лиге об этом прекрасно осведомлены, но терпят, зная: в ответ на претензии президент вассальной планеты немедленно начнет ныть, что-де правительство не в силах контролировать всю территорию планеты, и требовать субсидий. Вечная и порой очень эффективная игра в дурачка.
Ввозных и вывозных пошлин здесь не брали, зато за счет платы за взлет, посадку, хранение товара и переброску его на материк плавучий терминал имел собственную инфраструктуру, включая медпункт. Администрация, якобы независимая, была на содержании у секретной службы президента. Значит, все-таки вытащить Эрвина из болота приказал Прай?..
Наивный человек так бы и подумал, недоумевая: почему он доставлен на Сковородку, а не прямо на материк? Неужели спасенный был настолько плох, что требовалось везти его куда поближе? Вряд ли. К тому же у «Стрижа» очень приличная скорость…
Нет, скорее всего Прай тут ни при чем.
Свободной от трубок рукой Эрвин провел по подбородку и черепу, круглому, как бильярдный шар. Он был не только тщательно отмыт, но выбрит наголо. Борода тоже исчезла. Надо думать, сегодняшний Эрвин Канн разительно отличался как от вчерашнего дикаря, так и от бывшего советника президента Сукхадарьяна. Не нужно и маскировки.
Но если не Прай, то кто?
Слишком часто служба безопасности играет в свои собственные игры. Поэтому их всегда минимум две. Но жгучий интерес обеих к обретению живого и действующего Эрвина Канна не просматривался у обеих. Эрвин оставил эту версию в тылу и перешел к следующей.
Все-таки Большой Лю?
Маловероятно. То есть спасательная операция могла осуществляться с его благосклонного молчания, однако никак не по прямому приказу. Значит… Уолтер Стаббинс на свой страх и риск?
Похоже.
Даже очень похоже. Эрвин мысленно усмехнулся: пусть вычислитель в нем уснул, и, возможно, навеки, зато применение метода исключения дает подчас неплохие результаты. Нужно быть хотя бы по минимуму подготовленным к первому разговору…
Зная приблизительно водоизмещение и габариты Сковородки, Эрвин попытался для примера решить в уме элементарную задачу: определить мощность, необходимую для удержания плавучего терминала на месте вопреки океанической циркуляции течений, – и спустя минуту сдался. Формулы гидродинамики уплывали за горизонт, цифры не желали подвергаться алгебраическим действиям, промежуточные результаты рассыпались в прах, даже не возникнув. Память просто отказывалась удерживать такой – нарочито малый! – массив данных, а мозг не мог обработать даже то, что удержано. Конец тебе, вычислитель… Спекся. Сгорел.
И кому ты такой теперь нужен?
Никому, если не считать самого себя… и еще одного человека.
Со скрипом откатилась в сторону дверь, вошел некто. Сел на стул возле койки. Над Эрвином склонилась лисья физиономия – маленькие темные глазки, длинный тонкий нос без горбинки и скошенный подбородок.
– Ну-с, как мы себя чувствуем?
Голос был приятный, обволакивающий.
– У медиков спросите, – огрызнулся Эрвин. – Вы ведь не медик.
– Как вы поняли? – улыбнулся лисьелицый. – Вычислили?