Вычислитель. Тетралогия
Шрифт:
– Зачем же обязательно скакать по веткам, – возразил Джанни. – А если, к примеру, фермерствовать?
– Не вижу разницы, – высокомерно ответил Эрвин.
– Значит, ты эксплуатируешь свое устройство не по регламенту для того, чтобы относиться к себе адекватно?
– И для этого тоже… Слушай, очень хорошая жидкость. – Эрвин со скворчанием всосал остатки коктейля. – Надо еще взять. И хватит обо мне.
Взяли еще по «сколопендре». Джанни откровенно разглядывал стайку девушек у стойки. Эрвин рассматривал коллоидную многоножку в своем стакане, тихонько хихикал, и можно было
– Тогда давай о девчонках, – предложил Джанни. – Кстати, у тебя в роду не было итальянцев?
– Понятия не имею.
– Уверен, что не было. А я чистокровный. Я без женщины долго не могу, больной делаюсь. Видишь вон тех у стойки? Что скажешь о них?
Эрвин с минуту разглядывал девушек. Заметив, что на них обращают внимание, те зашептались и захихикали.
– Вторая справа, – сказал наконец Эрвин. – Та, что с каштановыми кудряшками. Из расчета минимизации суммарных потерь – она. Вероятность ошибки не более двух процентов.
Джанни сделал разочарованное лицо.
– Она самая некрасивая…
– И вдобавок шлюшка. Никаких хлопот. Угости ее выпивкой, и она твоя.
– Ты высчитываешь то, что и без расчетов ясно.
– В девяти случаях из десяти так оно и есть, – признал Эрвин. – Но десятый случай всякий раз убеждает меня в том, что мой метод эффективнее. У тебя просто недопонимание. Попробуй сформулировать то, что тебе на самом деле надо.
– Я думал, ты посоветуешь мне оптимальную стратегию…
– Оптимальная стратегия в этой игре – вообще не играть в нее.
– Ты забыл, что я итальянец.
– Ладно. Какую бы девчонку ты хотел? Ту блондинку, что посередине?
– Неплоха, верно?
– Смотри, как она держится. Это особь альфа в женской стае. Она прекрасно знает себе цену, хоть и ошибается. Эта не станет торговать собой в розницу – только оптом. Допустим, ты готов пойти на серьезные отношения. Но взгляни трезво: сейчас ты можешь предложить ей только свое будущее, и можно надеяться, что она на это согласится. Но она же тебе его и испортит. Вы оба останетесь в проигрыше.
– Ты ее знаешь, что ли? – недоверчиво спросил Джанни.
– Я ее вижу, – отрезал Эрвин.
– В первый раз?
– Угадал.
– И уже успел рассчитать? Как?
– Детальки, штришочки – это параметры для расчета. Их достаточно. Был бы математический аппарат. А он есть.
– Говоришь, можно надеяться, что согласится? – оживился Джанни.
– При оптимальной стратегии вероятность тридцать один с половиной процент. И даже тридцать три, если ты причешешься и перестанешь вертеться. Но если она согласится сопровождать тебя, то только на Терру. Ей нужно все и сразу. Такие не ждут. Притом она не командный игрок и не пожертвует для тебя ничем, полагая, что с самца довольно права пользования ее телом.
– Почему бы и не на Терру? Я и сам подумывал…
– Хлябь, – сказал вдруг Эрвин. Позднее он много раз клял себя за то, что позволил алкоголю развязать себе язык при Джанни Риццо.
– Что? – не понял Джанни.
– Хлябь. Планета Лиги. Ты можешь остаться здесь, можешь мечтать о
– А холодный компресс на голову тебе не поставить? Это дыра.
– И Новая Бенгалия – дыра. Только благоустроенная. Хорошее место, чтобы доживать остаток жизни, когда уже понимаешь, что все позади и ничего не изменить. Здесь все довольны, хотя, если копнуть, никто не доволен. А круто повернуть руль – кишка тонка. Так и живут, небо коптят.
– А Терра?
– Ждали тебя там, как же…
Может, Джанни Риццо и был чистокровным итальянцем, но о девчонках в этот вечер он больше не вспоминал. Он заказал еще два коктейля. А когда пришло время, заказал себе билет на Хлябь.
Следовало ли насторожиться? Пожалуй, нет. Поначалу – точно нет. Риццо был мелкой фигурой без свойств человека-переключателя и человека-катализатора, от него почти ничего не зависело. Мозг Эрвина занимали игроки куда большего калибра. Работая на Сигурдссона, а затем на Сукхадарьяна, ему приходилось держать в уме многое и многих. С кем вступить в союз, от кого дистанцироваться, кого приручить, а кому нанести внезапный удар. И когда его нанести. Выигрывает тот, кто видит дальше и играет на опережение.
Джанни тоже делал карьеру и порой фигурировал в расчетах Эрвина – всегда как мелкая, почти ничего не определяющая величина. Но когда на поверхность всплывают киты, вместе с ними из глубины поднимаются и рачки, прикрепившиеся к китовой коже.
Только, в отличие от рачков, людишки-прилипалы вовсю стараются доказать свою полезность. Если бы не Джанни Риццо, «Королева Беатрис» двадцать раз успела бы войти в нуль-канал, прежде чем кто-нибудь вспомнил об Эрвине Канне…
– Смотри! – заорал вдруг Рамон.
За кормой уже показалась океанская гладь. «Эсмеральде» осталось не более пяти минут, чтобы выбраться на простор.
Именно сейчас из-за мыса медленно и бесшумно, держась низко над водой, показался раскрашенный в камуфляж десантный флаер типа «апперкот». А чтобы у людей, находящихся на палубе «Эсмеральды», не возникло желания геройствовать, над головами, перемахнув остров, прошел второй раскрашенный «апперкот», снизился с разворотом и уставился на судно всеми стволами.
Шевельнулся даже Эрвин, в то время как шкипер проворно убежал в рубку и заперся там, Ламбракис сделал несколько бестолковых движений, а Рамон после секундной растерянности потянулся было к кобуре, но сразу передумал, замер и поместил обе руки на затылок. Если и встречаются люди, готовые сопротивляться в подобных обстоятельствах, то их справедливо называют самоубийцами.
Из второго флаера ударила прямая, как спица, молния, и лучемет на крыше рубки перестал существовать. Первая десантная машина приблизилась вплотную к борту и зависла. Из провала, открывшегося на месте отъехавшей в сторону бронедверцы, выбрался моложавый темноволосый человек, одетый так, будто собирался не в Саргассово болото, а на прием к премьер-министру.
Прямо из флаера он шагнул на фальшборт, а оттуда ловко спрыгнул на палубу. Покрутив носом, поморщился и сообщил:
– Ну и воняет тут у вас… Привет, Эрвин! Рад тебя видеть.