Выдержка
Шрифт:
— И еще… — Отец замялся. — Что касается Люси, ну, горничной. Я готов принести свои извинения. Я ее уволил.
— Как так?
— Она же сказала, что сама виновата.
— Но…
— Тема закрыта. Я рад, что ты наконец женишься. О делах поговорим потом. Когда ты вернешься из свадебного путешествия.
— Я тоже так думаю.
Мы пожали друг другу руки, скрепив таким образом мирный договор. На сем и разошлись.
Спал я крепко, без сновидений, до полудня. Позавтракал (или пообедал?), привел себя
— Ну, слава богу! Куда ты исчез?
— Я же тебе написал: по делам.
— Я так волновалась!
Я хотел было ее обнять, но тут к ней пришли, и я отступил. Рабочий день Насти заканчивался в восемь вечера. Несколько часов я томился рядом, бросая на нее нежные взгляды. Мы перебрасывались ничего не значащими словами, которые одновременно значили все. Она заполняла квитанции, отвечала на вопросы, а я терпеливо ждал. Нервничал, разумеется, но это беспокойство было сладостней безделья на диване или сидения в кабаке, с веселой компанией. Время от времени я выбегал, чтобы принести ей то пирожок, то бутылочку минеральной воды, то цветы. В общем, началась та самая дребедень, которую называют влюбленностью. Полная чепуха, которой потом, спустя много лет, только удивляешься: и я на это был способен?
Наконец ударило восемь. Я подпрыгнул и, обрадовавшись возможности завладеть вниманием Насти целиком и полностью, угрожающе сказал:
— Но завтра…
— Завтра мне в институт. Консультация по диплому.
Я готов был отдать все, что у меня есть, лишь бы Настя занималась только мной. Но пока у меня ничего не получалось. Она ничего не брала. Ни меня, ни мои деньги. Машину я предусмотрительно оставил на платной стоянке. Ночь мы провели вместе. То есть я в большой комнате, а она — в спальне. Утром я сделал трагическое лицо и сказал:
— Настя, у меня важное дело, которое нельзя откладывать.
Она насторожилась.
— Павел Сгорбыш… Ну, фотограф… То есть чародей, предсказатель судьбы и твой о… В общем, он умер.
— Как умер? — охнула Настя.
Позавчера мы говорили о чем угодно, только не о смерти Сгорбыша.
— Да, он умер. И мне, то есть нам надо его похоронить. Ведь у него никого, кроме нас, не было!
— Конечно, конечно, — заволновалась она. — Нужны деньги…
— Об этом не беспокойся. Мы должны съездить в морг, потом в похоронное бюро и…
— Я все знаю. Я ведь хоронила бабушку. Одна. Заезжай за мной после обеда. Мы встретимся в…
— Я на машине. Это далеко.
— Ой, а я хотела взять свою! Ну хорошо. Я буду тебя ждать. Дай же мне наконец номер своего мобильного!
— А может, я один? Это серьезное испытание для девушки.
— Прекрати! Мы поедем вместе.
Она проявила горячее участие в судьбе Павла Сгорбыша. Точнее, его тела. Я принял это как должное. Похоронить
В машинах Настя не разбиралась. Села в мой красный «Порше» с таким видом, будто делала это каждый день.
— Тебе нравится моя машина? — осторожно спросил я.
— Ничего.
— Это хорошая машина.
— Да, наверное. Ну, поехали! Что мы стоим?
Я надавил на газ. Любимую девушку не впечатлила моя машина, что может быть хуже? Для мужчины это удар по самому больному месту. Вот также он стонет от боли, когда попадают туда… Ну, в общем, вы поняли.
Я мстительно повез ее прямо в морг. Нам надо было успеть сегодня в тысячу мест. Я хотел забрать своего фотографа и похоронить наконец.
При Насте я даже не побледнел, идя по коридору, пропитанному запахом формалина. Уверенной походкой, небрежно размахивая борсеткой. Но, как только открыл дверь кабинета, где беседовал с «мясником», мою уверенность как ветром сдуло. Передо мной сидела миловидная женщина лет сорока. Увидев меня, она приподнялась из-за стола:
— Что вы хотели?
— А где…?
Я судорожно сглотнул. Из-за моей спины высунулась Настя:
— Здравствуйте!
— Добрый день. — Женщина села. — Что вы хотели, молодые люди?
— Мужчину, — ляпнул я. — То есть несколько дней назад здесь сидел мужчина.
— Он перевелся в другое место.
— Куда?
— Откуда мне знать?
— А… тело? Мы хотели бы получить тело.
— Имя? Фамилия?
Я назвал. Она долго копалась в картотеке. Так долго, что я заволновался и судорожно сглотнул. «Спокойно-спо…»
— Нет такого, — сказала она наконец.
— Как это — нет? Я сам его здесь видел! На днях!
— Значит, похоронили.
— Где?
— Как неопознанный и невостребованный труп, в безымянной могиле.
— Но я же его опознал! Я сказал, что хочу его похоронить!
— Кому вы этого сказали?
— Мужчине, который сидел здесь!
— Вот с него и спрашивайте.
— А где его найти?
— Откуда мне знать?
Все. Точка. Дальше разговор пошел по второму кругу. В конце концов, я понял: она ничего не знает. «Мясника» перевели, Сгорбыша увезли. Куда? Неизвестно. Они оба исчезли в неизвестном направлении.
— Скажите хотя бы, где искать концы? — без всякой надежды спросил я.
— Молодой человек… — Она тяжело вздохнула. — Рада бы вам помочь, но… Я здесь второй день. Принимаю дела. Ну что вы от меня хотите?
— Леня, пойдем. — Настя потянула меня за руку.
И опять я шел за ней чуть позади, словно бычок на веревочке. На улице я вцепился в нее и закричал:
— Я не понимаю! Не понимаю, кому он так помешал! Уничтожили все его фотографии, самого бросили в безымянную могилу! Даже следа его на земле не осталось! За что?! Что он такого сделал?! Не понимаю!!!