Выход из одиночества
Шрифт:
– Не волнуйся, хозяйка - женщина практичная. А сдать комнату в этом районе не так-то просто.
– Ани обернулась к нему, сделала насмешливую гримаску.
Забавная гримаска. Она появлялась, когда было что-то смешное. Дома, в Ирпаше, Жиль нарочно наводил ее на разговоры о педсоветах. Школьные педсоветы - не маленькие короткие беседы двух-трех педагогов, а большие, торжественные - смешили ее... То есть Жиль подозревал, был уверзн, что смех этот от испуга, что на самом деле они приводили ее в ужас. Он как будто видел, как она забивается в самый последний ряд, как сидит притаившись... Но после, дома, страх
И теперь гримаска была совершенно естественная. Совершенно.
А ситуация получилась, конечно, паршивая. Жиль думал об этом всю неделю, валяясь на тахте в своей новой ассистентской квартире, тыкая сигаретой в паркет. Ну что он может ей предложить? Жениться на ней надо было в Ирпаше. Почему они тогда не поженились? Теперь это было слишком сложно. Действительно, сотрудник Королевского института не мог, оказывается, жениться как простой смертный. Требовались анкеты, биографии. Будущую жену полагалось представить ректорату. Ну не мог же он в самом деле начинать все с хлопот о свадьбе! Он еще должен был входить в этот новый мир - Королевский институт... И, возможно, с женой это будет куда сложнее. Нет, теперь он жениться не мог. Вероятно, ему вообще не следовало тащить Ани в Этериу. Во всяком случае, не сразу. Разумеется, виноват он один. Хотя, собственно, уговаривать ее не пришлось; он не помнит, чтоб пришлось ее уговаривать. Но все равно он был готов к упрекам. Возможно, именно за упреками он к ней и приехал...
Но упреков не было - Ани смеялась. Пряди волос от смеха выпадали из прически. Неужели ей было весело? В самом деле?.. Она выдала себя лишь раз - обошла его по дуге там, в передней. Но это вовсе не упрек, с чего он взял, что это упрек? Это могло означать что-то совсем другое, например, что она отвыкла от Жиля, что столичная жизнь была приятна и без него... Жиль подошел ближе, заглянул сбоку ей в лицо: "проводничок" был не безотказен... В самом деле, жизнь в столице могла понравиться, тем более у нее новая работа, коллеги...
– Ты что-то хочешь спросить?
– Хочу. Как тебе этериуанские джентльмены?
– Он постарался произнести вопрос как шутку.
– Тебя это волнует?
– Простая любознательность.
Она ставила на стол чашки, сначала одну, потом другую. Подложила под них салфетки. Высыпала из кулька печенье. При этом она ходила по кухне. Когда она отворачивалась, он скучал. Скучал ту самую минуту, что она не смотрела. Он помнил это чувство еще по Ирпашу. Когда она отходила слишком далеко, он двигался за ней. Она промывала кофейник. Озабоченный хозяйством нахмуренный лоб. Повариха она была не очень, любая кухонная операция поглощала все ее внимание, он знал это по Ирпашу. Он наезжал к ней тогда вечерами, они готовили ужин, а лоб был нахмурен, и это его озадачивало, вызывало робость.
– Все возвращается на круги своя.
– Он сказал это тихо.
– Что?
– Она быстро закрыла кран, взглянула с интересом, потом, поняв, улыбнулась, дрогнула ямочками.
– А разве мы с них сходили?
Как будто в темноте зажгли свет. Горячая радость толкнула его вперед.
–
Ани смеялась. У нее были изогнутые вверх губы. Обветренные.
– Хозяйка! Слышишь? Хозяйка! Берегись дракона!
– кричала она, отступая. Она махала на него руками, мотала головой так, что ее волосы били его по лицу то справа, то слева.
– Бойся злого дракона!
– Она хохотала.
А он только улыбался и двигался за ней шаг за шагом, пока ей некуда стало отступать.
...Молочный туман заполнял луг. Жиль раздвигал траву. Трава была высокая, била по плечам мокрыми метелками, от этого и от предчувствия встающего где-то солнца по спине шли мурашки.
Потом он стоял в кузове грузовика. Грузовик кудато мчался, мчался, и ветер хотел повалить Жиля, а Жиль хотел повалить ветер.
– Где мы?
– пробормотал он, чуть .подвигаясь, нащупывая щекой руку Ани. Это были ее сны - сны Ани. Он видел ее сны: "проводничок" заработал опять. Она лежала вытянувшись, еще слыша свист Бетра. Потом потянулась, не меняя позы, спросила, медленно растягивая слова:
– Интересно, который сейчас может быть час?
Ее кожа пахла прогретым пляжем. Теплым пляжем в Ирпаше.
– Нет, в самом деле, который?
– Тебе надоело?
– Просто хочу успеть напоить тебя кофе.
Жиль приоткрыл глаза. Конечно, ему следовало ночевать у себя, во всяком случае в первое время. Полиция нравов имела, конечно, своих шпионов. Но Ани свыкалась с этим что-то уж очень быстро. Даже странно...
– Мое величество не спешит, - заявил он, зарываясь в изгиб ее локтя. В ту же секунду локоть рванулся, Жиль ткнулся лицом в простыню, охнул паркет, щелкнул выключатель.
– В час подземка закрывается. Общий подъем!
Она стояла прямо, придерживая падающий узел волос.
Профессор ди Эвор не решился издать свое руководство по телепатии. И, может быть, он был прав. Не то чтоб "проводничок" не работал, но сигналы были отрывочные, недостоверные. Связь шла только в одну сторону - к нему, так что, что бы ни происходило, он мог лишь держаться за кончик "провода", немой и бессильный... В самый нужный момент связь обычно рвалась совсем.
– Ну! Стяну одеяло...
Она потягивалась, откидывалась назад, сдвигая лопатки. Ты вышла бы за меня замуж?
Он сказал это совершенно неожиданно, с ужасом сознавая, что делает то, чего хотел избежать.
Ани продолжала потягиваться, молча, будто и не слыхала. "Может быть, не расслышала на самом деле?" - с надеждой подумал Жиль. И вдруг повторил, вглядываясь, приподнимаясь на локте:
– Ты вышла бы за меня?
– В Ирпаше? Наверное...
Раздумчивое "наверное" звучало почти отказом.
– Теперь?
– резко спросил он.
– Теперь оформление осложнилось...
– Тебя пугает лишь это?
Вопросы звучали отрывисто.
– Анкеты... Разрешение ректората...
– Только это?
– Он настаивал, чувствуя, как что-то сдавливает горло.
– Мы не привыкли жить вместе... долго.
– Ты не хочешь?
– У тебя новая работа...
– Ты не хочешь?
– Но это неразумно.
Жиль сел, прищурился. Он уже не помнил, что начал этот разговор случайно, что его и не следовало начинать.