Выход на бис

Влодавец Леонид Игоревич

Конечно, я лежал тихо и старался ровно дышать, изображая спящего.

А вот мисс Уильяме не прикидывалась спящей. Что-то ей мешало. Она то и дело ворочалась, перекладываясь с одного бока на другой, со спины — на живот. Изредка она тяжело вздыхала, будто у нее что-то болело.

В комнате было не холодно, но вовсе и не жарко. Поэтому я очень удивился, когда Тина отбросила одеяло с груди, будто ощущала какую-то тропическую духоту.

— Майк! — позвала она шепотом. — Ты спишь, Майк?

Я испугался и не ответил. Конечно, если ее сиськи, озаренные красноватым ночником, так и бросаются в глаза, то лучше не отвечать. Если

она поймет, что я подсматриваю, то наверняка заругается. Да еще и по роже нахлестать может.

Она опять тяжело вздохнула и подложила ладони под груди. С какой-то странной полуулыбкой, зажмурившись и откинув голову назад. Тина плавно провела ладонями по своим мячикам снизу вверх, потом сверху вниз, приподняла их сосками вверх, подтянула к лицу и нагнув голову, лизнула языком сперва один, потом другой… Я даже забыл, что надо ровно дышать, и попросту затаил дыхание. А мисс Уильямс в это время уже елозила губами по соскам. И дыхание у нее стало шумным и частым.

— М-м-м! — зло промычала она, отпуская груди и отшвырнула одеяло с ног, отпихнув его пятками. Теперь она мне была видна вся, совершенно вся. Ее

ладони снова поползли по грудям, перебрались на живот, Тина несколько раз погладила его, покружила вокруг пупка, а потом, перелегла набок, подогнула колени и просунув руки между ляжек, стала потирать их подушечками пальцев. Должно быть, ей и это надоело, потому что она разъяренно тряхнула головой, отбрасывая волосы, наползшие на лицо.

Вновь улегшись на спину и подложив под себя подушки, она развела подогнутые колени в стороны. Лицо ее приобрело безумное, странное выражение не то тяжкой муки, не то отчаянного азарта. Обе ее руки спустились вниз, туда, где были курчавые волосики, и стали там не то почесывать, не то шевелить что-то… А потом я увидел, как она засовывает себе туда, в эту мохнатую щелку, аж сразу два указательных пальца и начинает жадно тереть ими нечто спрятанное там, внутри…

И тут какая-то шерстинка с одеяла попала мне в нос. У меня отчаянно защекотало в ноздре… А-апчхи!

Тина инстинктивно отдернула руки и свела вместе колени, но закрываться одеялом не стала.

— Майк… Ты не спишь? Я знаю, что ты не спишь… Ты все видел, да?

— Н-нет… — пробормотал я, ощущая, как начинают гореть уши.

— Значит, видел… Ну и пусть…

— Вам плохо? — конечно, я понимал кое-что, но мне было стыдно произнести что-то другое.

— Да, — тяжело дыша, прошептала Тина и облизнула губы языком, — мне очень плохо… Но ты можешь мне помочь… Иди ко мне…

— Мне стыдно… — пролепетал я еле слышно, потому что ощущал жуткий стыд, страх и не верил своим ушам. — Вы совсем без всего…

— Иди, иди… — еще раз настойчиво позвала мисс Уильямс. — Это ничего. Тут нет никого, кроме нас, тут можно делать все, что хочешь… Ну, скорее!

Я осторожно вылез и неуверенно сделал несколько шагов от своей кровати к ее. Трусы спереди топорщились, и мне пришлось сложить ладони «лодочкой», чтобы это не было слишком заметно.

— Ну, ближе, ближе дурачок… — жарко прошелестели ее губы, а у меня аж в висках застучало, и жар пошел по всему телу. Но шаг, который надо было сделать, я все-таки сделал.

Тина села на край постели, взяла меня за запястья, отвела их в стороны, а потом отпустив одну руку, быстро сдернула с меня трусы и хихикнула каким-то нервным смешком:

— Не прячься… Ты, оказывается, совсем большой

парень! Слова «большой парень» относились, конечно, не ко мне в целом, а только к тому, что было спереди. Этот «парень» едва ли не лопался от возбуждения. Я кое-что о нем уже знал. Например, о том, что может быть, если взять его в хорошие руки. Однако обо всем остальном у меня были только смутные представления.

— Ну! Что же ты? — нетерпеливо прошипела Тина. — Не знаешь, что делать дальше?

— Знаю, но плохо… — промямлил я.

Тина звонко расхохоталась. Я никогда не слышал, чтоб она так смеялась. От этого мне как-то сразу стало ясно, что она не такая уж и взрослая. Просто очень большая девчонка. К тому же озорная и довольно бесстыжая.

— Ничего, — шепнула Тина, протягивая ко мне свои длинные и ласковые руки,

— я же твоя учительница. Научу!

Мне стало невыразимо хорошо и стыдно одновременно, когда Тина плавно провела ладонями по моей спине и притянула меня к себе. При этом ее большущие, гладкие и горячие ноги широко распахнулись. Теперь я стоял между мягкими, возбуждающе-греющими и чуть-чуть дрожащими от нетерпения ляжками. Ночник очень хорошо высвечивал то таинственное, мохнатое, немного влажное, состоящее из каких-то алых и розовых складочек с заметной черной щелочкой посередине… Ничего такого я еще не видел ни на каких картинках.

Но посмотреть как следует мне не удалось, потому что Тина меня не на просмотр приглашала. Она охватила меня руками и рывком втащила на кровать, одновременно укладываясь вдоль нее.

— Иди ко мне, рыбка… Поплавай… — по два пальца с обеих сторон уцепились за мою любимую игрушку и спихнули с нее шкурку, которой у меня уже не было бы, родись я не Майклом, а Мухаммедом или, допустим, Моше. А потом -

этот момент я запомнил на всю жизнь! — к нежной и гладкой кожице пухлого «грибочка» (сразу вспомнилась пещера с таким сталагмитом!) колюче прикоснулись волосики… Тина, наверно, балуясь, легонько потерла «грибок» о липкие, маслянистые складочки, а потом всунула его в мокрое, жаркое, скользкое… Сразу после этого она крепко надавила мне на попу, и от этого «грибочек» въехал совсем глубоко, на всю длину.

— Как тебе там? — прошептала Тина. — Нравится?

— Очень… — это было все, что я мог сказать. Потому что ничего более приятного в жизни еще не испытывал. Прежде всего — от того, что пипка попала в то самое место, о котором я только мечтал, тайком рассматривая его устройство в анатомических атласах и на картинках, которые приносили в школу Дэн Мурильо и Дуг Бэрон. Ну, может быть, немного размышлял о том, как это место выглядит, скажем, у Салли Мур или каких-нибудь других девчонок. Правда, когда-то, в самом раннем детстве, я видел, что девочки писают не так, как мальчики. Но с тех пор прошло очень много времени, и то, что я увидел у Тины, было совсем другим.

Но было и еще одно, очень интересное и просто замечательное место — груди. Впервые я видел их так близко, буквально перед самым носом. И никто не требовал, чтоб я не смотрел на них, на эти большущие коричневые соски, на липкую и поблескивавшую от выступившего пота кожу… Никто не шлепнул меня по рукам и не отвесил оплеуху, когда я, совершенно неожиданно для самого себя, с легким страхом в душе притронулся сперва к одному зыбкому и теплому шарику, а потом к другому. После этого, осмелев, просунул ладони под них и погладил ими нос…