Выхода нет
Шрифт:
В.: Я хочу вернуться к своему вопросу Когда я начал, я сказал, что есть два компьютера, X u Y. Эти компьютеры запрограммированы. Все запрограммировано. Раз все запрограммировано, все – усилие, воля и все такое – не играет никакой роли. У.Г.: Да, я и говорю.
В.: Нет возможности для того, что называется «усилием». У.Г.: И об этом я тоже говорю… Или для свободы действия.
В.: …воли или тому подобного. Потому что все запрограммировано. У.Г.: Да, и не только культурой, но и самой природой, возможно, ради ее собственного выживания. Мы не знаем; он [каждый вид] запрограммирован. Поэтому я говорю, что нет никакой свободы действия. Требование свободы действия бессмысленно.
В.: Ну, возможно, это тоже запрограммировано,
В.: Каждый раз, попадая в ледниковый период, или другой период, когда все возобновляется, мы начинаем с этого уровня. У.Г.: Да, мы пришли в ядерный век, будущее которого выглядит весьма удручающе. Но суть не в этом.
В.: Знаете, слово «удручающе» может быть еще одним способом охарактеризовать… У.Г.: Если человеческая раса исчезнет, мы исчезнем вместе с ней.
В.: Все компьютеры будут уничтожены. У.Г.: Не только компьютеры, все будет уничтожено.
В.: Нет, компьютеры, потому что я свел все к компьютерам… Мой второй вопрос: Вы сказали, что должны быть глубоко обязаны всем духовным учителям, по крайней мере, по одной причине, а именно потому, что если бы не они, я или Вы, или кто-либо другой не понял бы, что просветления не существует. У.Г.: Не понимаю. Скажи снова.
В.: …потому что они продают просветление, как продукт, и мы кидаемся на него. У.Г.: А потом ты обнаруживаешь, что они продают дешевую подделку.
В.: Точно. Но если бы не они, Вы бы не осознали и этого. У.Г.: Не думаю, что есть место для какой-либо благодарности им.
В.: Нет. Я бы не сказал. У.Г.: Видишь, ты попал в ситуацию, из которой нет выхода. Ты в западне. Любая попытка с твоей стороны выпутаться или освободиться из этой ловушки приводит к тому что ты еще глубже увязаешь в ней. Все, что нам досталось, – это абсолютная беспомощность что-либо сделать. И все же, к сожалению, мы питаем надежду, что можем что-то сделать, мы не останавливаемся перед своей беспомощностью, а идем все дальше и дальше, до самого конца. Живущие учителя и даже те, что еще не родились, вбивают нам в головы, что у них есть ответы на наши проблемы и способы спасти положение.
В.: Поскольку нет вопросов, то исключены и ответы. Где вопросы?
У.Г.: Все вопросы рождаются из ответов. Но никто не хочет ответов. Конец вопросов – это конец ответов. Конец решения – это конец проблемы. Мы имеем дело только с решениями, но не с проблемами.
Вообще-то проблем нет; есть только решения. Но у нас кишка тонка признать, что они не срабатывают. Даже если ты обнаружил, что они не действуют, то на первый план выходят сантименты. Чувство, что «этот человек, в которого я вложил всю свою веру, не может дурачить себя и всех вокруг», не дает тебе вышвырнуть все в окно, спустить это все в канализацию. Сами решения – это проблема. На самом деле проблемы нет. Единственная проблема в том, чтобы обнаружить неадекватность или бесполезность всех решений, которые нам предлагают. Вопросы рождаются из предположений и ответов, которые мы привыкли принимать за настоящие ответы. Но, в сущности, мы не хотим ответов на вопросы, потому что ответ на вопрос – это конец ответа. Если кончается один ответ, то уходят и все другие ответы. Нет нужды разбираться с десятью разными вопросами. Разберись с одним вопросом и положишь конец ответу. И все-таки мне приходится принимать реальность мира, навязываемого мне, чтобы разумно действовать.В.: Не приведет ли это нас назад к уровню первобытного племени? У.Г.: А мы ничуть не ушли от первобытного уровня. [Смех] Неужели ушли? У пещерного человека не было возможности взорвать весь мир, а у нас есть. Животные не убивают никого ради идеи или веры. Только мы так делаем.
В.: Существует ли какая-либо эволюция, кроме биологической? У.Г.: Ты имеешь в виду духовную?
В.: Ну, любую другую. У.Г.: Мы даже не можем с полной уверенностью говорить о биологической эволюции. Некоторые бездельники типа меня проследили определенные вещи и пришли к некоторым выводам.
В.: Расскажите нам, пожалуйста. У.Г.: Я безграмотный.
В.: Чтобы бездельничать, грамота не нужна, сэр! [Смех] У.Г.: Я даже не наблюдаю. У ученых, по крайней мере, есть мотивация, если можно использовать это слово, наблюдать за вещами и понимать законы природы.
В.: Это все эгоцентричная деятельность. У.Г.: Это все эгоцентричная деятельность. Это вопрос самореализации. Вы можете предположить, что я самореализуюсь через этот разговор, окружив себя всеми этими людьми. Да, вы можете бросить этим в меня и, возможно, в этом что-то есть. Я действительно не знаю. Но это точно не удовольствие. У меня боль здесь [Смех] – голова болит.
В.: Острая боль ведет к удовольствию. У.Г.: Они одно и то же, сэр. Мы забываем об этом. Боль – это признак оздоровительных процессов в теле. Вот что я обнаружил. Мы не даем телу шанса выздороветь, но сразу же бросаемся к врачу.
В.: На самом деле все эти духовные лидеры… У.Г.: Они не существуют без нас, сэр.
В.: Нет, не существуют. Они настолько запутали человечество… У.Г.: Они не могут нас запутать. Мы сами хотим этого. В противном случае, как они могли бы нас запутать? Мы добровольные жертвы в этом деле.
В.: Мы сами себя дурачим. У.Г.: Да, мы дураки. Если уходит один дурак, на его место приходят десять. Недостатка в дураках никогда не будет.
В.: Сэр, мы снова возвращаемся к тому же вопросу Просветленные… У.Г.: Вы таких встречали, кроме тех, кто объявляет себя таковыми?
В.: Мы столкнулись с одним, который сидит перед нами, сэр. [Указывая на У. Г.] [Смех] У.Г.: Нет, нет. Не стоит предаваться таким вещам. Это вам ничего не даст. Вы не можете подогнать меня под систему ценностей. Система ценностей мне ни к чему, да и святой бизнес я не собираюсь открывать. Я никоим образом не могу сказать себе, что чем-то отличаюсь от вас. Как я уже говорил, вам придется поверить мне на слово. Если же вы по-прежнему говорите: «Нет, мы это не принимаем», я не возражаю. Что я могу поделать?
В.: Но понимание их мыслительных процессов и всех тех явлений, с которыми Вы столкнулись, могут нам помочь.
У.Г.: Я ничегошеньки не понял. Я вам говорю. Нет никакого процесса, который надо проходить, чтобы куда-то там попасть. Это только кажется, будто я прошел некий процесс. Нет. Я потерял так много лет своей жизни, преследуя цели, которые я сам себе ставил. Если бы меня раньше осенило, что нечего понимать, я бы не стал тратить впустую сорок девять лет своей жизни, отказывая себе во всем. Я родился в богатой семье, спал в роскошной постели. Вы думаете, если бы я знал все это раньше, отправился бы я лежать в пещере и повторять вещи, которых не понимал, когда мне было четырнадцать? Это так глупо. Оглядываясь назад, я бы сказал, что потерял все это время. Но, в любом случае я никак не могу сравнивать то, что я делал, с тем, на что натолкнулся. Я не могу сказать: «Вот оно», а потом «Я был таким-то». Здесь нет точки [отсчета]. А раз ее нет здесь, я не могу оглянуться назад и сказать, что такая-то точка была там.
Вы вполне можете задать мне вопрос: «Почему вы говорите, что, несмотря на все, вы натолкнулись на то, на что натолкнулись?» Но мне приходится говорить так – «несмотря» или «вопреки» – или назовите это как угодно. Все те действия не привели меня к этому. Вы можете спросить: «Откуда вы знаете, что не привели?» То, через что я прошел, не является частью этого механизма знания. Вы можете спросить: «Откуда вы знаете, что это состояние незнания?» Вы можете спросить: «Как вы можете говорить об этом состоянии незнания в понятиях известного?» Вы всего лишь подталкиваете меня к тому, чтобы я дал ответ. Чтобы ответить на ваш вопрос, на ваше требование, ваше настойчивое желание знать, что это за состояние, я говорю, что это состояние незнания; не то чтобы существовало нечто такое, что не может быть познано. Я не говорю о непознаваемом, невыразимом, неиспытуемом.
Я не говорю обо всех этих вещах. Все это также способствует продолжению движения. Существует только лишь познанное. Нет, например, такой вещи, как страх неизвестного. Вы не можете бояться неизвестного, потому что неизвестное, как вы сами говорите, неизвестно. Страх, о котором вы все говорите, это страх того, что известному придет конец. Похоже, проблема в этом. Когда я использую фразу «состояние незнания» – это не синоним таких понятий, как трансформация, мокша, освобождение, бого-реализация, само-осознание и что еще там у вас есть.