Выключатель
Шрифт:
– Здесь - закрытый объект. Покиньте территорию, пожалуйста, - он пёр на вадимова папашу, как бульдозер.
Худощавый такой и совсем не внушительный "бульдозер". Но почему-то Беневицкий-старший даже не попытался обойти эту преграду сбоку. Он тоже попятился назад.
– Я имею право забрать отсюда сына! Вадим, подойди ко мне!
Бен не шевельнулся. А Роман продолжал надвигаться на непрошеного гостя и теснить его к главной аллее:
– Для встреч с гостями существует специально отведенная комната возле проходной. А на территории базы нахождение посторонних лиц запрещено! Пожалуйста, пройдите
– Да вы кто вообще такой, молодой человек?!
– о вежливости папаша не забывал, надо же было чем-то слегка прикрыть сверху язвительный тон.
– Я инструктор по стрелковой и тактической подготовке, - Роман уже почти вдавил Семена Аркадьевича в сугроб.
– Капитан Фадеев, ФСБ.
И развернул перед носом Беневицкого-старшего красные корочки.
Три сакраментальных слова, подкрепленные гербовой печатью на документе, произвели прямо-таки магический эффект: папаша сник и даже чуточку съежился. А Роман шагнул ближе и чуть наклонился к уху незваного гостя:
– Слушайте, Семен Аркадьевич, - язвительности и сарказма в свой тон он добавил по максимуму, - Я вам сейчас кое-что скажу, а вы на ус наматывайте... Не знаете ли случайно такого майора Постникова? Мой коллега, только из другого отдела - по контролю... Короче, по наркоте. Так вот, я этого майора недавно уломал не трогать вас и оставить в покое. И только потому, что вы вон его, - Роман указал на Бена, топтавшегося в нескольких шагах позади, - вон его папа. А то, знаете ли, Постников был ужасно огорчен, когда вашими стараниями некий Хаматов - помните такого?
– не поехал в места отдаленные, а вышел на свободу и опять начал поднимать сеть наркодилеров в нашем городе... Постникову до того обидно было, столько времени и сил он положил на то, чтоб Хаматова прижать... Так вот, Семен Аркадьевич, я к чему веду - если вы еще хоть раз здесь появитесь или Вадима будете как-либо дергать, то я таки перестану мешать служебному рвению Постникова. Забью на то, что вы - отец парня, который меня фактически спас.
У Беневицкого-старшего на лице отразилась целая гамма чувств и череда догадок. Небось, дошло, для кого сын стащил деньги... И в чьих руках теперь его спокойствие и адвокатская практика - посадить, конечно, не посадят, не тридцать седьмой год, а вот деловую репутацию попортят и нервы потреплют...
Папаша забуксовал в снегу, то и дело проваливаясь и оступаясь, начал выбираться на расчищенную аллею. И пошел по ней к воротам, то пятясь спиной вперед, то оглядываясь, и на ходу выплевывал угрозы:
– Не думайте, что я это дело вот так оставлю! Я обязательно буду говорить с вашим начальством! Я обязательно доведу до его сведения! Вы не имеете права удерживать здесь моего сына!
Наконец его круглая фигурка выкатилась за ворота.
– А папаша-то реально струхнул!
– натянуто хохотнул Бен, чтоб как-то сгладить возникшую неловкость.
– Видать, узнал, что здесь менты, он с ними давно на короткой ноге, потому наглел и не боялся; и вдруг на него фсб-шник наезжает! Да еще целый капитан... А ты что, и вправду капитан?
– Как будто ты не знал, - небрежно бросил Ромка.
– Не-е-е... То есть я знал, где ты работаешь,
– Ну, не бегать же мне до пенсии летёхой! Хотя не такую уж большую карьеру я успел сделать. Некоторые к тридцати уже до майора дослуживаются... Эх, надо было перед тобой корочками помахать еще тогда, на проселочной дороге, - не то съязвил, не то грустно пошутил Ромка.
– Ты бы рванул с места в карьер и добежал до шоссе быстрее моего "жигуленка"...
Он сунул руки в карманы и пошел к столовой.
Материалы из Ромкиного архива чрезвычайно заинтересовали Бена; увиденное и прочитанное о Зоне порой просто не укладывалось в голове. Ему очень хотелось обсудить это с Романом, но поговорить было некогда, хотя немалую часть времени они проводили вместе. Да и где, когда? В тире?! Ха, попробуйте сами! Бен как-то пробовал подкатывать к Ромке с накопившимися вопросами в оружейной комнате, в процессе чистки-смазки автоматов; но Роман как-то неопределенно помахал перед лицом ладонью, и этот жест можно было трактовать то ли как "не здесь и не сейчас", то ли как "давай закроем эту тему". И перевел разговор в куда более полезное русло - как правильно ухаживать за оружием в полевых условиях.
А Бен вынужденно пропадал то на тактическом полигоне, то на полосе препятствий, то в качалке спортзала. Спустя пару недель после приезда на базу Роман тоже стал в спортзал наведываться. Правда, старался делать это в одиночестве. Бен как-то застал его во время пробежки: десяток метров бегом, десяток - шагом, майка в темных пятнах пота, лоб в испарине.
– А ты не рановато ли начинаешь?
– осторожно спросил Бен.
– Да не, ничего, пора уже, - был ответ.
– Хм...
– Не бери в голову, я знаю, что делаю. Да и не в первый раз, опыт есть...
Бен призадумался и отстал. Он честно пытался представить себя на месте человека, недавно перенесшего серьезное ранение - не получалось. Его невеликая спортивная карьера обошлась без травм и болезней, после которых пришлось бы долго восстанавливаться, а всякие мелкие простуды - не в счет. И помочь Ромке в этой ситуации он ничем не мог... Разве что не лезть к нему с разговорами в раздевалке, когда тот вваливался туда на трясущихся ногах, и стаскивал с себя прилипшую от пота майку.
А перед отбоем, после вечернего кросса как апогея всех дневных нагрузок, Бену было уже вообще ни до чего. Он в душевую и обратно-то еле-еле доползал. Сил хватало только на звонок Светке и короткий разговор о том, что все нормально...
Практически военный распорядок дня плюс непривычно большие нагрузки сделали свое дело - от накопившейся усталости на Бена навалился депрессняк.
Ранние декабрьские сумерки уже сгустились до синевы, когда Бен брел мимо полосы препятствий. Честно говоря, он халтурил, рискуя получить очередной нагоняй. Отпросился с тренировки по тактике под предлогом "кишки крутит". Но вместо того, чтоб в подтверждение своего вранья засесть в сортире, он пошел бродить по территории. В сортире хрен отсидишься в одиночестве... Тут же начнут за ручку дергать и в дверь стучать... А в комнату, того и гляди, ввалится сосед. А видеть никого не хотелось.