Выкуп
Шрифт:
– Да, Антон. Подожди… Всё, осознал! Где это случилось?
– По западной окружной дороге, на шестидесятом километре есть ответвление старой трассы, один её отрезок проходит вдоль оврага. Машина упала в овраг. Я как раз сегодня дежурный по городу, сейчас выезжаю на место происшествия.
– Хорошо, – быстро сказал Кандауров. – Я тоже подъеду, жди меня.
Звонок застал его на улице, на троллейбусной остановке. Быстро пройдя немного вперёд, он стал останавливать такси. Сейчас появилось много частных машин с самодельными нарисованными шашечками. Будь Викентий в форме, такой таксист объехал бы его далёкой дорогой, поскольку большинство из них работали без лицензии и счётчика – по простой договорённости. Теперь же очень быстро
На 60-м километре от основной трассы уходила в сторону старая грунтовая дорога. Викентий вспомнил: раньше там был небольшой хутор – отделение местного колхоза. Но потом он опустел, дорога к нему давно не ремонтировалась, превратилась в сплошные рытвины и колдобины. И хотя, свернув на грунтовую, можно было сократить путь до Курортного, почти никто так не ездил – кому охота было портить покрышки, особенно на иномарках! Да и к тому же экономия времени казалась только видимостью: по хорошей трассе, на хорошей скорости к Курортному доезжали быстрее. Почему же Охлопин, на «Мерседесе», свернул всё-таки на грунтовку? Может быть, очень спешил, вот и соблазнился?..
У поворота таксист остановился – ему очень не хотелось ехать по разбитой дороге. Кандауров не стал спорить – он увидел, что сзади приближается милицейская машина. Это был капитан Ляшенко с бригадой, Кандауров присоединился к ним. Когда впереди показался подъём с крутым склоном, они увидели наверху ещё одну милицейскую машину.
– Из Курортного, – сказал Антон. – Сообщение поступило им, а они, прибыв на место, уже позвонили нам, чтобы по номеру узнать владельца.
Машина лежала внизу, в овраге – вернее то, что осталось от машины. Капитан местного отделения милиции козырнул, приветствуя Ляшенко. Кандаурова, который был в штатском, он видимо принял за одного из экспертов.
– Тут картина ясная, – сказал он, снимая фуражку и вытирая лоб платком. – Машину занесло, а ограждения давно порушены. Летел, переворачиваясь, от удара бак лопнул, бензин стал выливаться, вспыхнул. Вон, ничего почти не осталось… Хорошо, если этот бедолага уже мёртвый был, а не горел заживо… До вашего приезда тут ничего не трогали.
– Кто сообщил? – спросил Антон.
– Пацаны местный. Шли от пруда, с рыбалки. Говорят, машина уже догорала… А ведь могли ещё не скоро увидеть, даже завтра или послезавтра. Место безлюдное.
– Скажите, – обратился к капитану Кандауров. – Каким образом вы узнали номер машины? Там же, я вижу, всё выгорело!
Тот наклонился, показал пальцем вниз, в сторону.
– А вон, глядите: кусок задника уцелел. Наверное, когда машина вниз катилась, его сорвало, отбросило далеко – огонь не достал. А на нём как раз номер.
Внизу, у машины, уже ходили приехавшие с Антоном криминалисты.
– Пошли, – кивнул Кандауров. – Посмотрим.
Ему приходилось видеть людей, сгоревших в огне. Но привыкнуть к подобному зрелищу, наверное, трудно даже профессиональным пожарным… Тело лежало в машине. Но поскольку от неё остался только чёрный покорёженный остов, погибший был хорошо виден. Нет, он не был похож на человека – как будто подобие скрюченной
Вместе с Ляшенко он вновь поднялся наверх и некоторое время смотрел оттуда, как около машины деловито сновали специалисты из пожарной лаборатории, врач и санитары, фотограф, криминалисты. Видел, как тело осторожно достали из останков машины, упаковали в чёрный пластиковый мешок. Подошёл знакомый следователь прокуратуры, пожал обоим оперативникам руки.
– По всем признакам – несчастный случай. Но если эксперты засомневаются, надо будет заводить дело. В этом случае, кто будет вести расследование? Наверное вы, подполковник?
– Скорее всего, – кивнул Кандауров.
Он не стал говорить о том, что находится в отпуске, и о том, что лично знает погибшего – если, конечно, это Константин. Зачем! Пусть всё выяснится окончательно. Но сначала он поедет к Баркову, узнает – а вдруг, на счастье, племянник жив! Если же нет, он сам, первый, расскажет Вадиму Сергеевичу о несчастье.
Викентий не испытывал комплекса вины. Он никак бы не смог предотвратить трагедии, для этого нужно было найти убийц-шантажистов. Он же, глубже вникая в расходящиеся, как круги на воде, связи Баркова, понимал, насколько задача сложна. Сейчас, стоя над обрывом и глядя, как медленно поднимают вверх на носилках тело погибшего, он ощущал какое-то странное недоумение. Зачем нужно было это убийство? Так же, кстати, как и убийство Инги Барковой? Ведь банкир согласен на все условия, перевёл деньги… Теперь он не станет этого делать! А если дело не в деньгах? Если шантаж – только прикрытие истиной цели? Например, жестокой мести? Или совсем просто: смерти жены и племянника Баркова – в самом деле случайны… Хотя, нет: в гибели Инги есть необычные моменты, есть!
Словно подслушав его мысли, Антон спросил:
– Так что, Викентий Владимирович: жена, племянник… Кто же следующий? Сын?
Кандауров скупо усмехнулся. Да, связь очевидна, к тому же Антон знает и о дяде Баркова… А что, если и вправду какой-то фанатик-мститель отстреливает всю семью банкира? Получается, в самом деле под угрозой Олег…
Снизу послышались возбуждённые возгласы, эксперты сгрудились у машины, потом один из них поднял голову и призывающе стал махать рукой. Оба офицера вновь сбежали по склону на дно оврага.
– Смотри, Антон! – Криминалист из бригады Ляшенко протягивал на ладони, затянутой в резиновую перчатку, пистолет – сильно обгоревший, но даже и теперь узнаваемо современный, из новых моделей.
– Интересно! – Капитан осторожно взял оружие, разглядывая, потом передал Кандаурову.
– Я считаю, товарищ подполковник, – криминалист уже обращался к Викентию, – что из этого пистолета или стреляли в погибшего, или это его оружие, и тогда он сам чего-то опасался. Кто знает, может быть это не случайная авария!
Кандауров кивнул и опустил пистолет в протянутый ему пластиковый пакет. Сердце тоскливо сжалось: он знал, что у Константина Охлопина было оружие – вот такой точно пистолет…
За три дня, прошедшие после аварии, Барков разительно изменился. Волосы словно бы сразу поредели, потускнели, в них сильно проступила седина. Щёки его запали, а в глазах уже не было того решительного беспощадного блеска, каким они горели после смерти Инги. Гибель Константина словно погасила его жизненные силы и уверенность в себе. Похоже, он во всём винил себя, и Кандауров убедился в этом, столкнувшись с Вадимом Сергеевичем у входа в подъезд. Тот выводил, обнимая за плечи, заплаканную женщину, и Викентий услышал, как он приговаривает: