Выкупленная жизнь
Шрифт:
«Грехи…» — и призрак растворился в темноте.
Каждый раз после её появления во мне появлялось тягостное чувство, как будто она сообщала мне о том, что скоро произойдёт что-то плохое, чтобы я заранее начала переживать и изводить себя. И, вероятно, ей было что-то нужно от меня, раз она всё никак не отставала. И что значит: «не близко»? Разве моих надрывных усилий недостаточно, чтобы Дилан снова был со мной?
Лариса предупредила меня и снова была права: вскоре мне предстояло узнать, что она имела в виду.
Живицы в мешке оставалось всё меньше.
Но вскоре страхи остались позади: то, чего я так хотела, случилось. Было воскресенье, я мыла пол на кухне. Максим ходил и вытирал дома пыль, вдруг я услышала его крик:
— Мама, папа проснулся!
Я знала, что пошутить он не мог. Из комнаты доносился шум: Дилан открыл глаза и пытался порвать ремни, которыми его запястья были пристёгнуты к бортам кровати. Максим стоял посреди комнаты, застыв от испуга. Он так сильно ждал, когда проснётся папа, что совсем растерялся, как, впрочем, и я.
— Привет! — со слезами на глазах улыбнулась я. — Тише-тише, не нужно этого делать, сейчас я отстегну тебя. — как только я освободила ему руки, он попытался встать, но ему не хватило сил. — Ложись обратно, ещё успеешь. Как ты себя чувствуешь? Ты можешь дышать самостоятельно?
Он смотрел на меня напуганными глазами, как будто не понимая, что я ему говорю. Мне пришлось задать последний вопрос ещё раз, только после этого он кивнул.
Я отключила аппарат искусственной вентиляции лёгких, теперь Дилан дышал сам.
Дальше выяснилось, что он ничего не помнит, даже самого себя, и это довольно сильно усложняло задачу по его возвращению к нормальной жизни. Однако радовало то, что он хотя бы понимал человеческую речь. Я принесла ему его паспорт и зеркало, надеясь, что это минутное беспамятство. Он заговорил, с трудом вспоминая слова и произнося их по слогам. Похоже, он думал, что я насильно держу его в этой комнате. И, тем не менее, я была вне себя от счастья, слёзы беспрестанно текли по моим щеках, с губ не сходила улыбка.
Когда Дилан узнал, что я являюсь его женой, он нахмурил брови и отвернулся к стене.
«Странно… — подумалось мне. — Почему это я ему не понравилась?»
На мои проявления нежности он ответил, чтобы я оставила его в покое. Наверное, я поторопилась с новостями, надо было дать ему немного привыкнуть.
Я изо всех сил держалась, чтобы не обвить шею Дилана руками и не впиться поцелуем в его губы. Останавливала меня только холодность любимого мужчины.
Весь вечер я не находила себе места, позвонила Игорю Евгеньевичу и сказала, что заболела и не смогу приехать, он кричал, но это было уже неважно.
Как теперь оставлять ребёнка с ничего не помнящим Диланом — было непонятно, и как за ним ухаживать, если он не даёт к себе притрагиваться, — тоже. В больнице я вынужденно взяла больничный на неделю, чтобы посвятить время мужу, мне было страшно оставлять его одного даже на час.
Дилан начал
И всё было хорошо, только вот я никак не могла найти в нём хоть какие-то черты от прежнего Дилана, как будто это волчье сознание поселилось в теле моего мужа.
— Неужели ты совсем не помнишь меня? — осторожно спросила его я.
— Нет. — после недолгой паузы бросил он.
Интонации, а также жесты, движения и фразы Дилана я при всём желании не узнавала. Даже лицо, и то, казалось, изменило очертания, словно мой муж превратился в другого человека.
Максим очень искал внимания отца, но тот был резок и груб, мало реагировал на него, да и на меня, собственно, тоже. Мне казалось, Максим был гораздо счастливее, когда Дилан ещё не проснулся, тогда нас обоих грела надежда на чудо. И я не в силах была повлиять на ситуацию.
Пару раз, пока сын был в детском саду, мы разговорились, однако Дилана интересовала в основном та часть прошлой жизни, которая касалась профессии и кровных родственников. Мне было трудно объяснить ему, что родные не знали о том, что он жив. Я выложила ему только ту информацию, которая не могла сильно шокировать его. Разумеется, ни о каком клане и волчьем гене речи идти не могло.
Выяснилась ещё одна деталь: отсутствие тёплых и прочих вещей у Дилана, только джинсы и рубаха, что я взяла с собой при переезде. Мы с Максимом вместе ездили в торговый центр за покупками, набрали целую гору одежды, а также ботинки. Все размеры я прекрасно помнила наизусть.
Я предупредила Дилана, что беру дополнительные ночные дежурства в больнице, чтобы платить за кредит и квартиру, но его моё времяпрепровождение совершенно не волновало. Он отреагировал только когда к нам в гости без спроса заявился Сашка. Разумеется, выглядело это так, будто я привела любовника в дом, пока муж был в коме. Они познакомились, но Дилан сразу выказал свою неприязнь к Саше, а вечером меня ждал довольно резкий разговор:
— Это с ним у тебя ночные дежурства?
— Нет, конечно! — поспешила я его заверить. — Ты что, ревнуешь? У меня с ним, правда, нет никаких отношений. Дилан, посмотри на меня, — подошла я к нему и взяла его лицо в ладони, — мы здесь только из-за тебя: нам пришлось уехать, чтобы тебя не отключили от аппаратов.
Он убрал мои руки от своего лица.
— В таком случае я хочу, чтобы мы как можно скорей вернулись обратно.
— Обещаю. Как только я продам аппарат, мы уедем. Пожалуйста, не нужно ревновать меня к Саше, он мой единственный друг в этом городе.
— О какой ревности ты говоришь? Я не помню ни тебя, ни твоего ребенка.
— Это наш ребёнок. — тихо поправила его я. — Возможно, скоро ты всё вспомнишь… Нам очень не хватает тебя.
Так странно: я знала на ощупь буквально каждый сантиметр его тела, а теперь некто, занявший его, не желал подпускать меня к себе.