Вымирание
Шрифт:
"Нет. Лучше не шуметь почём зря", - решила она и нащупала в кармане плаща ключ. Вставила его в замочную скважину и медленно повернула. Хорошо смазанный механизм замка почти не нарушил тишину, отомкнувшись. Закусив губу, Татьяна приоткрыла дверь и заглянула в щель.
В прихожей было темно - как всегда. Даже в самый яркий солнечный день здесь царила полутьма. Отсюда также была видна часть зала и коридора, ведущего в спальню.
Женщина напрягала слух, силясь уловить малейший угрожающий звук. Приболевший Женя мог и не услышать щелчка
"Может, и вправду спит?
– предположила Татьяна.
– Хотя вряд ли... Снаружи ведь такое творилось! А если его нет дома?.. Вдруг он вышел, чтобы кому-то помочь?"
Терзаясь догадками, она шагнула в квартиру. Заглянула в кухню, мельком окинула взглядом зал - ничего необычного. И направилась туда, где был супруг, когда она уходила - в спальню.
С бешено бьющимся сердцем, сбивчиво дыша, она подошла к закрытой двери. Тело покрылось холодной испариной, в том числе и руки, которые женщина вытерла о плащ. Помогло всего на несколько секунд, а потом ладони снова увлажнились.
Больше не в силах выносить растущее напряжение, Татьяна толкнула дверь.
Он был там.
Муж стоял у окна, прижав к нему руки. На стекле виднелись смазанные отпечатки пальцев и ладоней. Серого цвета. Это же вещество было на шторе, которая валялась на полу вместе с сорванным карнизом. На обоях на каждой стене, на кровати, на изнанке двери, даже на полу...
Евгений отступил от окна и повернулся к жене.
Её затрясло, когда она увидела потемневшее, изуродованное несвойственным ему злобным выражением, но всё равно родное лицо человека, с которым прожила почти десять лет.
Он начал к ней приближаться.
Татьяна бросилась к выходу. Выскочив из квартиры, она услышала шаги на лестнице и заметила внизу незнакомого мужчину, уверенно поднимающегося к ней. В поле зрения была только матово серая рука, скользящая по перилам.
Женщина не побежала наверх, поскольку из этого подъезда не имелось выхода на крышу. И прорываться через одного (пока?) противника на лестнице тоже не стала. Вместо этого она вернулась в квартиру и заперла замок изнутри.
Евгений уже был в прихожей. Увернувшись от его протянутых рук, Татьяна бросилась на кухню. Тело словно действовало само по себе - она выдвинула ящик стола и схватила самый большой нож.
Супруг показался в дверном проёме.
Татьяна знала, что ей нужно - ПРИДЁТСЯ - сделать, но всё же простонала:
– Женя, остановись! Это же я!
Он проигнорировал её, продолжая приближаться.
Женщина крепче сжала нож, и когда муж ("Нет, это не он, а только его оболочка!") попытался схватить её за горло, вонзила лезвие ему в живот. Оно на удивление легко вошло в тело Евгения по самую рукоятку. Мужчина ничего не предпринял, чтобы избежать этого - и не остановился. Его руки непременно сомкнулись бы на шее жены, если бы она не отклонилась в сторону.
Скрюченные пальцы впились в плечо Татьяны. Резкая боль придала ей сил, и она, вынув нож, воткнула
Мужчина замер и начал оседать. Пальцы он так и не разжал, и поэтому увлёк Татьяну за собой на пол.
До сих пор она не издала ни звука. Теперь же коротко вскрикнула, повалившись сверху на тело мужа. Не без труда избавившись от его хватки, она отползла в сторону и её стошнило.
Когда рвота прекратилась, женщина, вопреки мольбам разума, посмотрела на Евгения. Из ран в животе и груди текла кровь - точно такого же серого цвета, как и его кожа. Глаза мужчины были широко открыты и безжизненно уставились на потолок.
На этот раз он действительно был мёртв.
Нож, вонзённый Татьяной в сердце супруга, она больше использовать не могла. Приподнявшись, она взяла из ящика стола другой, чуть поменьше, зато такой же острый (Евгений сам наточил их всего с неделю назад; знал бы он...).
Дотронувшись до пластмассовой рукоятки, женщина осознала, что её руки испачканы мерзкой серой дрянью. Переведя взгляд на себя, она увидела, что плащ спереди тоже изрядно заляпан. Содрогнувшись от отвращения и едва справившись с новым позывом к рвоте, она быстро скинула верхнюю одежду и подошла к раковине. Вода потекла из крана, правда, напор был слабее обычного. Татьяна очень тщательно помыла руки хозяйственным мылом (вещество поддавалось с трудом, по стойкости напоминая масляную краску), но этого было мало.
Не смотря на мёртвого Евгения, женщина покинула кухню и осторожно приблизилась к входной двери. Шаги доносились теперь сверху, с пятого этажа. Противник, похоже, не знал о её присутствии в квартире, иначе уже попробовал бы вломиться. Это хорошо - значит, идея укрыться дома не такая и глупая.
"Если бы только Женя..."
Решив, что временно она в безопасности, Татьяна прошла в ванную и щёлкнула выключателем - электричество пока было. Она открыла краны, скинула с себя всю оставшуюся одежду с твёрдым намерением больше к ней не прикасаться, и встала под душ.
По её щекам потекла не только вода.
* * *
За четверть часа мимо Анатолия не проехал ни один автомобиль, что даже для малоиспользуемой загородной дороги было странно. Докурив очередную сигарету и с отвращением бросив её на обочину к другим окуркам, мужчина неуверенно огляделся.
Поля с пожухлой растительностью, лесок в отдалении; отсюда Зареченск уже не был виден. И никого вокруг, кроме Проценко с его "Тойотой" и разбитой "девятки" в кювете. С каждой минутой Анатолий всё больше отходил от пережитого, и неизбежность тюрьмы уже не казалась единственным исходом.