Вынос дела
Шрифт:
– Клауса тоже спасли, – невольно добавила я.
– Ага, – подтвердила Маня, – его Кирька выволок, представляешь, на нервной почве вниз головой схватил, хвостом вверх. А перс даже не пискнул!
– И где они теперь?
– У Злобиных в доме, – пояснил Кеша, – там и милиция штаб устроила, и наших зверей пригрели, а близнецов с Серафимой Ивановной Зайка в аэропорт повезла.
– Зачем?
– Мать, – строго заявил Кеша, – мы теперь погорельцы убогие, дом придется ремонтировать, детям лучше в Киеве, у Марины.
Да, все верно. Ольгина мать приглядит за Анькой с Ванькой, пока будем реанимировать здание.
– А когда это
– Около трех утра, – пояснил Кеша и добавил: – иди к Злобиным, там и Александр Михайлович приехал, и Андрей.
Но мои ноги по-прежнему не желали слушаться.
Нет, больше никогда не вру. Стоило мне выдумать про взрыв, как он произошел на самом деле.
– Сейчас соберем вещи и подумаем, куда деться, – сказал Кеша, – в гостиницу с животными не пустят, надо срочно снять квартиру.
– Не надо, – пробормотала я, – поживем пока у Харитоновых, Таня приглашала.
– Вот здорово, – пришла в восторг Манюня, – всегда все к нам в гости обваливаются, а теперь мы поедем! Далеко они живут? Туда школьный автобус может и не проехать!
Но брат быстро погасил наивную радость сестры:
– Не переживай, сам буду возить тебя в колледж, так что не забудь учебники и форму.
Поскучневшая Маня побрела собираться.
Через два часа мы въезжали во двор к Харитоновым. Впереди на джипе несся Кеша. Собаки подпрыгивали на заднем сиденье, бестолково тычась мордами в стекла. Аркадий носится как ненормальный, честно говоря, побаиваюсь с ним ездить. Воткнув педаль газа в пол до упора, сынуля высовывает в окно правый локоть и, подпевая магнитофону, на полной скорости входит в поворот. Дорога из центра Москвы до Ложкино занимает у него от силы пятнадцать минут. Кешка управляется с машиной, как с собственным телом, абсолютно спокойно и уверенно. Огромный, похожий на автобус джип слушается водителя беспрекословно – при парковке влезает в узкие щелочки, ловко скачет из ряда в ряд, лавируя между машинами, заводится с пол-оборота и никогда не глохнет на светофоре.
Мой «Вольво» ведет себя иначе. Влезать задом на стоянку я не умею, ездить предпочитаю в крайнем правом ряду и, оказавшись за троллейбусом, вынуждена тормозить на остановках. Моя манера сидеть вплотную к баранке, вцепившись в нее судорожно двумя руками, – предмет для постоянных издевательств со стороны сына и невестки. Даже Машка, ловко гоняющая на мотоцикле, прикусывает губу, наблюдая, как я, затаив дыхание, выворачиваю передние колеса, чтобы отъехать от магазина. И еще никак не могу отделаться от привычки тянуть на себя руль при торможении. Заметивший это Аркадий не утерпел и посоветовал:
– Говори «тпру», а то вдруг не остановится.
Еще хорошо, что никто не знает, как держу у светофора выжатое сцепление. Стоит отпустить педаль, и «Вольво» тут же глохнет.
В свете всего вышесказанного я вместе с кошками и жабой Эльвирой прибыла к Харитоновым через час после Аркадия с Маней и собаками.
Таня встретила меня на пороге. Я поставила перевозку с Фифиной и Клеопатрой на пол.
– Красавицы! – восхитилась Иванова. – Просто красавицы! Варя, иди сюда, глянь на кошечек.
Из левого коридора тихонько вышла рослая, вполне оформившаяся девочка с довольно большой грудью. На лицо ей падали пряди темно-каштановых волос.
– Поздоровайся с Дашей, – велела мать.
Я изумилась про себя. На вид девочке не меньше пятнадцати лет, а с ней разговаривают, как с трехлетней.
Но Танина дочь покорно, слегка
– Здравствуйте, – и откинула локоны.
В следующую секунду мне понадобился весь мой преподавательский опыт, чтобы не вздрогнуть. Лицо ребенка выглядело отвратительно. Низкий, в два пальца лоб, маленькие круглые глазки, большой рот с вывороченными губами и бесформенный нос картошкой. У дочери Харитоновых была болезнь Дауна.
– Добрый день, детка, – недрогнувшим голосом заявила я, – видишь, сколько у нас зверей, целый зоопарк, не боишься?
– Очень люблю животных, – размеренно ответил ребенок, – вот наша Муля.
К ногам Вари прижимался мопсенок.
– Она очаровательна, – совершенно искренне сказала я.
– Сейчас Соню покажу, – оживилась Варя и убежала.
Таня внимательно глянула на меня.
– Мы с Олегом сразу заметили, что ребенок болен. Умственно она абсолютно компенсирована, учится по программе обычной школы. Правда, дома. Боимся, что из-за ее внешности могут возникнуть трудности. Дети бывают злы к больным. Поэтому и друзей у нее нет. Вот хотим летом везти в Германию – там делают косметические операции, меняют форму рта, глаз, носа. Если пройдет удачно, отдадим в колледж. Твоя Маша как отнесется к Варе?
– Маруся попытается стать ей подругой, – успокоила я Татьяну.
– Муся, – раздался крик, – глянь, какая у Вари Соня!
Девочки слетели вниз, держа в руках довольно крупного удава.
– Класс, – подпрыгивала Маня, – красавица!
– Ты в компьютер играешь? – поинтересовалась Варя.
– Спрашиваешь! – воскликнула Маня. – А у тебя «Розовая пантера» инсталлирована?
– Все части.
– И третья?
– Да.
– А ну, покажи, – велела Маня.
Девочки побежали вверх по лестнице, волоча удава. Муля поковыляла за ними. Преодолев две ступеньки, щенок сел на толстый задик и завыл. Маруся подхватила его под мышку и строго велела:
– Не ной, развивай мышцы.
– По-моему, она просто не заметила Вариного уродства, – потрясенно сказала Татьяна, – честно говоря, думала, что Маша даже не захочет с ней разговаривать.
Я с изумлением глянула на хозяйку. Надо же, она так стесняется своего ребенка, что проецирует собственные мысли на других.
День пролетел в суматохе. Радушные хозяева отдали гостям третий этаж. Они и впрямь любили животных, и наша стая разбежалась по всему зданию. В огромном помещении оказалось не так уж мало прислуги. Охранник Володя заодно исполнял роль шофера. Повар Емельян, угрюмый мужик лет шестидесяти, жил во дворе, в сторожке. На кулинарных талантах мрачность характера совсем не отражалась. К чаю подали совершенно невероятный трехъярусный торт, облитый глазурью. Маруся моментально проглотила свою порцию, ничтоже сумняшеся попросила добавки и побежала на кухню. Я пошла за ней, якобы чтобы проследить за ребенком, а на самом деле желая использовать любую возможность хотя бы для поверхностного обыска.
– Страшно вкусно, – кричала Маня Емельяну, – просто невозможно, никогда такого не ела, а вы умеете вафли делать, ну такие с белым кремом внутри?
В глазах повара мелькнуло неприкрытое удивление, наверное, в этом доме не принято столь бурно выражать восторг. Потом неумелая улыбка тронула губы Емельяна, и он тихо сказал:
– Конечно, и вафли, и расстегаи, и кулебяки…
– Ой-ой, – пришла в полный восторг Маня, – а сделаете?
– Только Татьяна Михайловна велит, обязательно!