Выносливый
Шрифт:
— Да, но... он действительно хороший парень.
— В то время как я — худшая представительница женской расы на всей планете?
— Я этого не говорил, — раздраженно ответил он. — Не приписывай мне свои слова. Мы просто все глубоко уважаем этого человека. Никто не хочет, чтобы ему причинили боль.
— Ты ведь немного из таких, кто поматросит и бросит, Марти, — нетерпеливо вставил Мал. — Такая сердцеедка. Не разбивай сердце Сэму, это все, о чем мы просим. Никому не нужен угрюмый телохранитель. Это было бы ужасно грустно. И, возможно,
— Буду иметь в виду, — сказала я. — Мы можем поговорить о чем-нибудь другом?
— Сэм и Марта... Хм, — рассеянно произнес Джимми.
Рядом со мной Бен издал звук согласия.
— Лиз говорила мне, что какое-то время он сохнул по ней.
Очевидно, ни один из них не понимал, что значит «не ваше дело». Я стиснула зубы, стараясь не хмуриться, потому что это причиняло мне боль. Дурацкий синяк под глазом.
Не теряя ни секунды, Мал откинул назад свои длинные светлые волосы.
— Вы все чертовски невежественны. Сэм рядом с нами двадцать четыре часа в сутки, а вы даже не замечаете, когда с ним что-то происходит. Потому что, зуб даю, каждый раз, когда он засматривается на Марти, а это случается практически всегда, что-то определенно происходит с этим чуваком.
— Неужели? — спросила я, презирая себя.
— О да, конечно. Он весь напрягается, как будто в штаны наложил или что-то в этом роде. Это на самом деле довольно забавно.
Ловкими движениями пальцев по грифу, Адам превратил музыку в ритм.
— Он частенько наблюдает за тобой.
— Видишь? — спросил Мал. — Даже юный Аарон заметил.
— Меня зовут Адам.
— Если ты так уверен... Возможно. Хотя, думаю, Аарон тебе больше подходит. У меня хорошая память на имена. Можешь спросить Марти.
Если бы можно было убить взглядом, Мал был бы уже мертв. Уже как лет пятнадцать, если подумать.
Гибби лежал на коленях у Джимми, без сомнения, убаюканный знакомыми голосами и нежной музыкой. Думаю, мы должны были понять, что Гиб уснул, ведь никто не повторял ругательства Мала. А я часами пыталась уговорить его вздремнуть. Джимми с легкостью превзошел меня своим мастерством. Я и правда была хуже всех.
— Я отнесу его в постель, — сказал Бен, осторожно вынимая малыша из рук певца.
Горя желанием наконец-то сбежать, я последовала за ним, радуясь, возможности уйти от сложных и запутанных тем для разговора. Вдали от комнаты, где находилась группа, в доме было тихо и спокойно. Бальзам для моих измотанных нервов.
— Ты действительно думаешь, что я смогу стать менеджером?
— Я думаю, ты сможешь добиться всего, чего захочешь, — ответил Бен так же тихо. Очень мило с его стороны. Я и понятия не имела, что он был так уверен во мне. Его огромные ботинки тихо ступали по бежевому ковру. — Мы ведь не будем говорить о Сэме, правда?
— Нет.
— Ладно, хорошо. Потому что он мой работник, а ты моя сестра. Не то чтобы мне было наплевать на вас двоих, но, если ты не против, я бы предпочел держаться от этого подальше.
—
Слова прозвучали резче, чем мне бы хотелось. Но сегодня у меня все шло не по плану. Возможно, если я снова буду прятаться в своей спальне по ночам и не буду подпускать Гиба к репетиционной комнате в течение дня, то это сработает. То, что я прячусь за диван каждый раз, когда появляется Сэм, не вызовет ни малейших подозрений. В большинстве случаев. Возможно, преодоление трудностей не входило в список моих умений. По крайней мере, когда речь шла об одном конкретном мужчине.
Он тихо рассмеялся.
— Да ладно тебе, ты же их знаешь. Шансы на то, что они не будут лезть не в свое дело...
— Замечательно, — мрачно сказала я, поднимаясь по лестнице. — Ты думаешь, он не шутил, когда сказал, что всегда был на моей стороне?
Бен посмотрел на меня мягким, почти понимающим взглядом.
— Сестренка, ты слышала, чтобы Сэм когда-нибудь шутил?
— Нет.
— Именно.
4 глава
— А сто потом?
Я выдохнула.
— Потом поезд нарисовал картину.
— А потом? — спросил Гиб примерно в сотый раз.
— А потом поезд пошел купаться в бассейне.
— А сто потом?
— Ну, а затем поезд съел свои овощи. Все до последнего. Без всяких пререканий.
— Нет. — Его маленькое личико сморщилось от отвращения. — А сто потом?
— А потом поезд заснул, потому что ему давно пора было спать, и он уже больше часа упрашивал тетю Марту рассказывать сказки, — объявила я. — Конец.
— Нет-нет-нет!
— Да, да, да, — сказала Лиззи, подойдя ближе, чтобы уложить сына спать. — Спасибо, тетя Марта, за потрясающую историю.
Гиб лишь нахмурился. Он мог перенять это особое выражение лица от меня, как же хорошо у него это получалось. Когда я наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб, крохотные ручки на мгновение потянулись ко мне и обвили мою шею. Как будто он действительно любил меня и, возможно, даже оценил мою глупую сказку про поезд. Не то чтобы я терзалась по этому поводу.
— Спокойной ночи, милый, — сказала я, еще раз поцеловав его.
Гиб едва подавил зевок.
— Есе пво поезд.
— Завтра. — Лиззи перешла на твердый материнский тон. — На сегодня достаточно. Спасибо тете Марте.
— Спасибо, — устало сказал он.
— Пора спать, — сказала Лиз, целуя его на ночь. — Я люблю тебя.
— Мамочка...
— Сладких снов, малыш.
Ночник медленно вращался, отправляя на стены ракеты, звезды и сердца. В углу стояла коробка с игрушками, набитая шариками, грузовиками, парой детских бас-гитар и различными куклами. Мы с Гибом уже навели порядок, и, казалось, все было на своих местах. Возможно, я была не самой худшей няней и неплохо справлялась с заботой о ребенке.