Вынуждающие обстоятельства

Сильварг Александр

Лена, стоявшая перед ним, кокетливо пригладила миди-юбку:

– Я много что люблю. Слушай, а можно я на твоем месте посижу? Я никогда в такой машине не была!

Вася рассмеялся и отодвинулся на пассажирское сидение:

– Да без проблем, бэйба. Будешь хорошей девочкой, я тебе разрешу не только сюда присесть. Поедем кататься и шалить?

Лена села в машину, мило улыбнулась… и внезапно приложила ладонь к шее Васи:

– Макс, иди сюда!

Я подошел к пассажирской двери. Магесса ткнула ребром второй

ладони в щеку Васи. Голос ее больше не был милым:

– А теперь посмотри направо, кусок гермитанского дерьма. Узнаешь его?

Я видел, как Вася буквально побелел за секунду, а его глаза выпучились так, что грозились вот-вот вылететь из орбит:

– Но… ты же… мертв… Мертв!

Я открыл дверь и с силой двинул Васе в челюсть:

– Ничего, был мертв – теперь жив. Думаешь, твое деяние останется безнаказанным? То что ты убил меня – это полбеды. Ты убил моего лучшего друга, и он уже никогда не воскреснет, в отличие от меня.

Мажор тонко застонал и откинулся в кресле пассажира назад:

– Нет, только не убивайте меня! Я дам вам денег, у меня их много, только не убивайте меня!

Магесса презрительно плюнула ему в лицо:

– Падаль. Даже жалости к себе нет. Подавись своими деньгами, выродок.

Лена переложила руку на грудь Васи, надавила ладонью – и Мажор раскрыл рот, выпучив глаза еще больше. Прошло пару секунд – взгляд парня остекленел, и он осел в кресле, рухнув головой на колени Лене. Та брезгливо встала с водительского сидения, и это заставило тело Васи полностью упасть вниз, и теперь он лежал на двух передних сидениях, покоясь головой на водительском кресле. Магесса сплюнула:

– Готов, идем.

Увиденное озадачило меня:

– Что ты с ним сделала?

Девушка злобно прошипела:

– Убила его, что. Совсем тупой стал, Макс? Я сказала, что ему не жить – а я выполняю свои обещания. Небольшой разряд тока в сердце – и оно остановилось. Никаких следов. Ни один лекарь не установит, отчего у него внезапно перестало биться сердце.

Мои глаза округлились:

– Ты чего, нас поймают! Тут камеры везде установлены!

Раздался издевательский хохот Лены:

– Макс, ты точно тупой. Какие камеры? Меня в этом мире никогда не существовало, а ты по документам мертв. Тебя ни один городской стражник здесь не вычислит! Я неправа?

Я был вынужден признать ее правоту. Даже если бы нас и задержали – не смогли бы доказать, что Вася умер из-за нас. Да, я ему двинул по челюсти, но это не служит причиной остановки сердца.

Так мы и ушли, оставив во дворе притихший Хаммер с трупом Васи внутри. Лишь после того, как мы ушли со двора и успели пройти несколько десятков метров, раздался женский крик. Но мы не стали оборачиваться, так как прекрасно понимали, с чем он связан.

Когда мы подходили к станции электрички под названием «Тимирязевская», до времени отправления

оставалось буквально несколько минут. Я помчался в кассу и с удовлетворением обнаружил, что очереди нет. Я просунул в щель сторублевую купюру и буквально выпалил:

– До Луговой два, студенческий и обычный, в одну сторону.

Получив требуемое и сдачу, я рванулся обратно с Леной в сторону турникетов, едва не выронив Эйнара из-за отворота куртки.

Когда мы с Леной буквально пробежали турникеты и поднялись на платформу, электричка уже стояла на перроне, и мы в последний момент успели забежать в нее, прежде чем двери за нами захлопнулись. Я протянул девушке ее билет:

– Здесь могут ходить проверяющие, которые попросят билет. Если что – покажешь им вот это.

В вагон я зашел, все еще оглядываясь по сторонам. Конечно, вероятность этого была крайне мала, но кто-то из едущих со мной людей мог опознать меня. Мою нервозность заметил бодрый старичок лет семидесяти, сидевший напротив:

– Что, парень, банк гробанул?

Я вгляделся в лицо пассажира:

– Почему?

Пенсионер лишь рассмеялся:

– Оглядываешь так, как будто гонятся за тобой. Я в органах работал, знаю такое поведение.

Дальнейший путь мне пришлось слушать рассказ старичка о том, как он служил в милиции в советское время, работал следователем по особо важным делам. Его история была интересной, но в тот момент любое внимание к моей персоне казалось раздражающим и лишним, и я слушал деда и поддакивал ему лишь ради приличия, потому что не любил обижать людей понапрасну.

За все время путешествия его монолог прервался лишь однажды, когда где-то между Дегунино и Бескудниково по вагонам прошли контролеры, проверяя у всех билеты.

На мое счастье, разговорчивый сотрудник вышел еще на станции Шереметьевская, и остаток пути до Луговой меня с Леной никто не донимал, хотя маленький ребенок, сидящий через проход от нас, с интересом меня разглядывал.

Электричка подошла к станции. Я взял магессу за руку и потянул наружу:

– Бабушка живет не так далеко от станции, пойдем.

Луговая, в отличие от многих станций-соседей, находилась практически в лесу, и от перрона вели протоптанные тропки прямо среди деревьев. До бабушки и ее поселка нужно было идти около километра.

Здесь я снова натянул капюшон, так как, пусть я и бывал здесь нечасто, но соседи бабушки меня худо-бедно знали.

Солнце уже перевалило через свой «зенит», и медленно стремилось к тому, чтобы исчезнуть на западе, хотя на дворе было еще от силы три часа дня. Пик жары тоже прошел, и она постепенно начала спадать, хотя нам с Леной и так не было жарко.

Бывшая волчица смотрела на деревья вокруг:

– И ведь некоторые из них я узнаю. Мне кажется, наши миры чем-то похожи.

Я усмехнулся: