Вынужденное знакомство
Шрифт:
– Единственное условие, – продолжил излагать пункты своего предложения Игорь Вениаминович тоном уверенного в ее согласии начальника, отвлекая Полю от невеселых размышлений, – для работы в Галерее вам необходимо получить образование маркетолога. Но учебу можно вполне совмещать с работой.
– Ну не знаю… – с большим сомнением протянула Полина, пытаясь придумать, как бы отказаться от такой «заманчивой вакансии». Как-как – а вот так и отказаться. И, не разводя более лишних антимоний, призналась: – Я не ценитель, и вряд ли меня можно назвать любителем современного авангарда.
– Мне известно о ваших взглядах на изобразительное искусство
И вот именно в этот момент он и озвучил ту самую «неприличную» часть своего предложения, назвав цифру полагающегося Полине ежемесячного оклада.
Где-то шах и даже немножко мат.
Трудно устоять перед соблазном. Охо-хо, ну очень трудно, когда мечтается о своей квартире, не потому что тебе с мамой плохо или трудно живется, а потому что своя-а-а-а… отдельная, а еще машинку давно хочется, а еще…
Полина согласилась.
Пыталась самой себе объяснить и оправдать принятое решение на протяжении всех десяти дней, понадобившихся ей, чтобы уволиться из бюро и уладить формальности по устройству на новом месте. И все уговаривала себя мысленно, приводя аргументы в защиту своего согласия: и что она все равно будет заниматься любимой профессией, и что большое количество современных живописцев и скульпторов работают в реалистичной манере и среди них есть очень и очень талантливые, и что… и так далее, так далее.
И в первый же рабочий день на новом месте ужасно, прямо до навернувшихся слез расстроилась, пожалев и мысленно обругав себя за то, что, соблазнившись деньгами, согласилась на эту авантюру.
Все бы ничего, но вокруг сплошь абстракционизм, авангардизм и иже с ними. Нет, имелись и по-настоящему сильные и вполне достойные работы среди всего этого «изма» и «арта», несколько прекрасных пейзажей и портретов, выполненных в реалистичной манере, – было на чем глазу отдохнуть. Но…
Но от одной только мысли, что ей предстоит объяснять посетителям и потенциальным покупателям, что имел в виду автор, какую такую глубокую идею передавал, изображая хаотично пересекающиеся разноцветные полосы на холсте, и где тут «зерно мудрости» зарылось… Или вложенный другим автором скрытый смысл и откровенный протест инсталляции, в которой на пожарном щите закреплена дворницкая метла с воткнутыми в ветки цветами… От одной мысли об этом ей становилось тоскливо до невозможности, до такой глухой, темной безнадеги, что хоть вой.
Полина попыталась отыграть все назад и быстренько вернуться в родное экскурсбюро, написала заявление об увольнении, честно объяснив директору Галереи свои душевные сомнения, терзания и откровенное недоумение. Но место в бюро было уже занято новой сотрудницей, как говорят на Украине: «Не будет эта Галя, будет другая», а директор, выслушав стенания новой сотрудницы, заявление порвал и временно определил Полину на административную работу, избавив от необходимости общаться с посетителями.
Тоска-а-а-а… Мама до-ро-гая, во что же она вляпалась?!
А когда Поля еще и в институт на заочное отделение по маркетингу в сфере культуры и искусства поступила, то загрустила всерьез, растеряв остатки всякого оптимизма. Это настолько было не ее, настолько не стыковалось с образом мыслей и внутренним миром, с интересами и направленностью профессионального и человеческого развития, что Полине казалось,
В какой-то момент осознав, что постепенно скатывается в тяжелое уныние как предтечу реальной депрессии, когда уже не только работа и учеба, а все вокруг не радует, не доставляя ни малейшего удовольствия, Полина буквально волевым усилием, покрикивая и ругаясь, заставила себя встряхнуться и приняла такую установку: она изучает маркетинг как интересный предмет современной науки – и все, не более. Просто овладевает знаниями об одной из важных составляющих нашего мира, не собираясь применять эти знания в прикладном разрезе в дальнейшем.
То есть становиться настоящим маркетологом и продавать что бы то ни было ей не обязательно и вообще не надо, не ее это дело. И как-то так она себя уговорила-уболтала, что вскоре даже почувствовала настоящий интерес к предмету именно как к науке, которую осваивала.
Да и на работе дела постепенно начали налаживаться, уже не вызывая внутренней тоски и полного отторжения, особенно когда директор Галереи Генрих Артурович четко и доходчиво разъяснил Полине реалии: никому ничего впаривать и продавать от нее не требуется.
За те несколько лет, что существует, «Центр» давно уже обзавелся определенным и прочным кругом ценителей и любителей разных течений современного искусства и постоянными покупателями и заказчиками произведений в этой стилистике. И так же давно «облагодетельствовал» чуть больше двух десятков художников, выбрав их из непрекращающегося потока поступающих заявок, и они теперь постоянно выставляются и работают с «Центром». Время от времени Галерея «разбавляет» выставки картинами и скульптурами каких-нибудь творцов не из основной «обоймы», порой даже очень удачно. Но в общем и целом костяк «друзей», потребителей-покровителей и «изобразителей» устоялся и всех вполне устраивает.
Полина вроде бы и выдохнула, освобождаясь от внутреннего напряжения и сомнений, но, с другой стороны, было в этом «распределении ролей» что-то гаденькое, что отторгалось нравственной шкалой ценностей ее натуры. Но отступать было некуда и пришлось приспосабливаться к тем обстоятельствам, в которых оказалась.
Приспособилась и даже нашла для себя некую нишу: работала с «левыми», не из обоймы, художниками, упорно продвигая действительно прекрасные работы талантливых людей, по поводу чего Поле приходилось выдерживать целые словесные баталии с начальником.
Да и – тяжелый, покаянный вздох-выдох – деньги-деньги, которые пока никто не отменял, куда же денешься от их притягательности.
Особенно если помнить, сколько ей платили.
Незаметно, исподволь, под влиянием нового окружения, в котором приходилось работать, менялись взгляды Полины, житейские привычки, да и сама она вместе с ними. И уже старое любимое кафе, где давно знакомые официанты, отлично знавшие ее вкусы и предпочтения, практически на пороге встречали горячим кофе латте, именно таким, как она любит, в какой-то момент перестало соответствовать ее нынешнему уровню. И теперь деловые встречи и ланчи она проводила в другом, гораздо более дорогом и престижном заведении. И одевалась уже не в своих любимых магазинах пусть и известных, но не сильно дорогих массовых марок, а в бутиках, которые подходили ей по тому же самому, все растущему и крепнущему статусу и которые порекомендовала одна светская львица из числа постоянных посетителей и покупателей «Центра».