Вынужденный брак
Шрифт:
И потому за её умение сохранять нужную дистанцию, Марк готов был тратить на Ирину столько, сколько она захочет. Впрочем, она была разумной женщиной и не просила чего-то запредельного.
Вот, кстати, об этом. Он вытащил телефон.
– Привет. Я немного задерживаюсь, - потом подумал и добавил: - Пробка тут. Все встало колом. У тебя как?
– Нормально, - послышался её голос в трубке.
– Жду тебя. Набрала ванну.
Мужчина усмехнулся. Пака он доедет, ванна точно остынет.
– Можешь смело сливать воду.
– Да? А жаль.
–
– У... - женщина засмеялась, а у него на этот тихий смех среагировал конец.
Но поскольку пробка ползла, и делать ему с этим все равно вынужденно было нечего, Марк спросил:
– Ну, и что ты там себе присмотрела?
Секундное затишье в трубке, потом послышалось:
– Марк, ну ты не представляешь...
Он прикрыл глаза и усмехнулся, он-то как раз представлял.
– Сколько?
Женщина назвала сумму, голос чуть подрагивал от возбуждения.
– Хорошо, сейчас переведу.
Несколько манипуляций заняли совсем короткое время. Тут же получил сообщение:
«Марк! Ооо!»
Усмехнувшись, мужчина провел пятерней по волосам и уставился в окно.
Это были идеальные отношения. И он не собирался терять их или что-то менять в своей жизни.
***
Между тем, пробка все-таки потихоньку двигалась. Они приближались к месту аварии, еще немного, миновать самое устье сужения, потом дорога свободна, он видел это уже отсюда. За это время несколько раз мимо проносились полицейские машины и скорые. Марк перекосился, значит, есть жертвы. Терпеть не мог аварии.
Чем ближе подбирались, тем плотнее становился кордон из полицейских машин. Мигалки, противный звук, все это становилось громче и действовало на нервы. Как и то, что каждый, кто протискивался в узкий проход, оставленный перегородившей дорогу полицией, обязательно замедлялся, как будто ему жизненно необходимо было насладиться зрелищем.
Наконец он и сам втиснулся в этот самый проход с мыслью, что вот оно. Еще немного, и он наконец будет свободен. Однако неожиданно для себя Марк тоже замедлился, невольно прикипев взглядом к картине.
Столкнулось несколько автомобилей. Смятые капоты, какие-то обломки, битые стекла. Люди, носилки, полицейские, медики, полосатые ленты. Но не это привлекло его внимание.
Мужчина. Молодой. Взгляд успел выцепить, что у того было несколько ссадин и кровь на его лице, но и это было не главное. Мужчина кричал. Метался, бил себя по голове и по лицу и то падал на колени над чем-то, прикрытым черным целлофаном, то подскакивал, его оттаскивали. Но все начиналось снова.
В чем дело Марк понял, когда подъехал ближе и опустил стекло. Из-под целлофана виднелась тонкая женская рука. А недалеко валялась покореженная туфелька.
Он сам не знал, почему, но неприкрытое, безудержное горе того мужика вызвало в нем какой-то взрыв чувств. Марк как будто испытал запечатление. Мелькнула мысль, а смог бы он так же любить кого-то? И тут же сам себе ответил.
Кому это надо? Бред.
Но где-то в подсознании это странное чувство осталось,
Зато на все это время он ни разу не вспомнил о «невесте».
***
Знакомство с мачехой заведомо прошло для Лизы в малоприятном ключе. То есть, та её попросту не замечала. Понятно, что если бы могла, тут же спустила Лизу с невероятно дорогой отделанной мрамором и позолотой лестницы, чтобы она не оскверняла своим позорным видом их музей. Однако присутствие Серова заставляло её сдерживаться.
Поэтому Лизе была объявлена молчаливая война.
Вообще-то, ей и не нужно было чье-то расположение, она тут не по своей воле. Но приятного мало. А вот Серов, судя по всему, веселился. Его хищные желтоватые глаза едко и насмешливо поблескивали, а тонкие губы так и растягивались в оскал. Хотелось бы еще знать, для чего ему вздумалось тащить её сюда в эти их междусобойные интриги.
Наконец представление в гостиной закончилось, Лариса вызвала прислугу, приказала сопроводить Лизу в гостевую комнату и удалилась, так и не взглянув в её сторону. Это было кстати, потому что Лиза чувствовала себя усталой.
– Позвольте вас проводить, - обратилась к ней девушка.
И тут неожиданно вмешался Серов.
– Иди, Машенька, я сам провожу свою дочь.
Девушка бросила быстрый взгляд на Лизу, но послушно кивнула и удалилась. А Лиза подумала, что при иных обстоятельствах она и сама могла бы вот так устроиться горничной, чтобы заработать маме на лечение. Говорят, у богачей прислуге хорошо платят. Но вообще... её удивило, что этот жесткий властный старик, прогибавший все и вся, знает прислугу по имени. Некая новая черточка к образу.
У самой двери комнаты мужчина остановился и сказал:
– Располагайся, отдыхай. Через два часа спустишься в столовую к ужину. И переоденься, вещи твои уже перевезли.
Вот чего-чего, а великосветских семейных ужинов, где все молчат, потому что ненавидят друг друга, ей точно недоставало!
– Я пожалуй, поужинаю тут, - сказала Лиза.
В конце концов, раз уж из нее лепят светскую барышню, значит можно начать обзаводиться привычками. Однако мужчина покачал седой головой:
– Только в столовую.
Опять подобие усмешки и взгляд этот хищный с искоркой интереса, как бы говоривший:
– Ну что, поджала хвост, слабо?
Секунду они смотрели друг на друга. Лиза ведь понимала, что этот человек ничего не делает просто так, все с какой-то тайной мыслью. Зачем ему с её помощью дразнить эту гремучую змею, его жену? Но он явно ждал от нее ответа, и Лиза сказала:
– Хорошо.
Глава 5
Вещи действительно оказались доставлены и даже разложены и развешаны в шкафу. А комната ей досталась знатная, но тоже музейная. Интересно, в этом доме у них вообще есть где-нибудь человеческая обстановка? Все нежилое какое-то.