Вынужденный брак
Шрифт:
– Что было дома, пока я...
– он прокашлялся, скрывая невольное подозрение, что тесть неспроста темнит.
– Туда-сюда ездил. Какие новости?
Серов глянул на него искоса. Насмешливо, в лучших традициях. И проговорил:
– Новости? Ну есть у меня для тебя новости...
Глава 77
Новостей у Феликса Серова было много, хороших и разных. Да и дел хватало тоже. И если по порядку, то...
Отправив драгоценного зятя к дочке в Мюнхен,
Естественно, «радостная» встреча повторилась один в один. Лариса снова встречала его в холле и при виде его чуть не искрила от злости. Но слишком уж хорошо знал Феликс женщину, с которой жил больше тридцати лет.
Так что, когда Лариса в очередной раз выплюнула ему в лицо, как она его ненавидит, просто посмотрел на нее задумчиво. Ничего не ответил. Просто посмотрел без своей обычной насмешливости. И она осеклась, словно потеряла нить.
– Пойдем ко мне, Лариса, - тихо сказал.
Он ведь звал её не в кабинет. В свою спальню. И женщина поняла это.
– Зачем?
– проговорила недоверчиво и подобралась.
Так словно испугалась чего-то. Феликс хмыкнул мысленно, они ведь не были вместе уже... Черт знает, он уже и не помнил, когда это в последний раз было. Понятно, что после стольких лет взаимной ненависти и вражды подобное приглашение выглядело глупо и неуместно. И потому интриговало до крайности.
Пожал плечами.
– Посидим, поговорим.
– Иди к черту!
– Ну же. Ты что, боишься?
Она смерила его испепеляющим взглядом и первой пошла вперед. А Феликс пошел следом. Напряжение между ними было буквально осязаемым, и в нем, в этом напряжении столько горечи, желчи, убитых надежд. Казалось, ловить тут нечего. И все же...
У двери в его спальню она остановилась. Молча взглянула ему под ноги и замерла, вздернув побдородок. Застарелая обида звенела в ней. Потому что она до этого не бывала в его комнате? Потому что сделала все, чтобы отравить его жизнь? Потому что ненавидела? Тогда откуда обида?
Он открыл дверь и пригласил её жестом.
– Проходи.
– а сам зашел следом и закрыл за ними дверь.
Женщина бегло окинула комнату взглядом, стараясь не выказать своего интереса, быстро прошла в центр, повернулась к нему и спросила:
– Говори, что тебе нужно.
Феликс не спеша прошелся до кровати, сел на нее и похлопал рядом с собой.
– Присядь, Лариса, посидим.
Она аж дернулась. Сжала кулаки и напряглась.
– Говори, что хотел!
Нет, он не собирался спешить. Он продолжал молча смотреть на нее, склонив голову набок, лишь легкая усмешка пробежала по его губам. Как бы говорил: слабо?
Лариса развернулась и пошла к выходу. Он была уже почти у самых дверей, когда Феликс спросил:
– Как думаешь, почему я столько лет жил с тобой?
Застыла, сжимая
– Ненавижу эту твою манеру, - прошипела через плечо.
– Знаю. Ты все во мне ненавидишь.
– Да!
– повернулась она.
– Да, ненавижу. И жил ты со мной только из-за денег!
Он перекинул ногу на ногу, подпер подбородок рукой и замер, изучая её. А потом спросил:
– И ты в это веришь? Деньги? Серьезно?
Короткий презрительный взгляд, и женщина отвернулась, делая вид, что его не существует. Но он-то знал правду. Невозможно жить ненавистью к человеку, если он тебе безразличен. Но выжечь все остальные чувства можно. Но все же не до конца.
– Сама подумай. Почему я продолжал жить с тобой после того как узнал, что ты родила Ромку от этого сукина сына Фомина? Ромку... Которого...
– он осекся и махнул рукой.
– Но ты же расправился с Фоминым, - глухо проговорила она.
– А с тобой, Лариса, что я сделал с тобой? За все эти годы тебе я сказал хоть слово?!
Она долго молчала и кривилась лицом, потом выдавила:
– Нет.
– Вот и скажи, почему я жил с тобой?
– Я... Не знаю!
– вскрикнула она, отмахиваясь от него.
А он смотрел на нее, просто смотрел. И вдруг она сдалась, разразилась слезами.
– Ненавижу тебя! Я все равно сгною тебя, запихну в психушку! Буду ждать, пока ты там сдохнешь, а потом с наслаждением сяду у твоего гроба!
– Иди сюда, Лариса, - снова похлопал он по кровати рядом с собой.
– Посидим, пока ты еще не упекла меня в психушку.
Медленно, нехотя переставляя ноги, она подошла и села. Но не рядом, а с другой стороны кровати.
– Только не говори, что ты когда-то любил меня.
– Ты моя жена, Лариса. Конечно я любил тебя. Как умел, как мог. Иначе стал бы я столько лет жить с тобой.
– Ты...
– И детей наших. Наших, Лариса, наших. И Олега, и Ромку.
Она просто молчала.
– Скажи мне, чего тебе не хватало? Я же давал тебе столько, что другим и не снилось. Любой твой каприз.
– Ненавижу тебя...
– женщина заплакала. Тихо, еле слышно всхлипывая.
– И все же в одном ты была права, - вдруг усмехнулся Феликс.
– В чем?
– она как будто притихла.
– Что мне может понравиться в клинике.
Удивлять. Менять тактику. Дезориентировать.
– Что??
– подняла голову женщина.
– Я ухожу, Лариса. Давай мы простимся мирно.
И снова всколыхнулось пламя вражды.
– Ты сам первый затеял войну!
– Нет. Просто немного воспитания Ромке было полезно.
– Ты завещание переписал! Ты его всего лишил!
– А ты читала мое новое завещание?
– Нет!
– зло бросила она и высморкалась. - Ты же всегда проворачивал сам свои делишки, никого не ставя в известность.