Выплата
Шрифт:
И потому пропускаю момент, когда Кира кричит:
— Сзади!
Ору:
— Не стреля-ать! Не стрелять, не сметь!
Поздно. За моей спиной — автоматная очередь. Секундой позже что-то тяжелое падает на бетон.
Рвусь со всей силы — проволока врезается в запястья. Пытаюсь вывернуть голову, хотя уже знаю, что там, позади… А передо мной — человек в такой же, как у меня, форме, в таком же шлеме.
Олег.
— Ты живой, Саня?! — радостно кричит младший брат. — Я успел, я тебя спас! Сейчас, сейчас развяжу…
Командую:
—
Не мой, так Олегов микрофон должен это уловить.
Теперь с проволокой возится Олег. Тяжело дышу сквозь стиснутые зубы. Перед глазами — красная пелена.
— Так, только ты лучше не вставай, — суетится брат. — Все, Саня, я раскрутил…
Вскакиваю на ноги, отталкиваю Олега, перепрыгиваю через бетонный блок, падаю на колени рядом с Игорем — прямо в лужу крови. Игорь еще дышит. Цепочка растущих на глазах красных пятен пересекает его грудь, но он еще дышит.
— Игорь, посмотри на меня! Помощь близко. Оставайся здесь!
Врач безразлично глядит в низкое серое небо. От края губы стекает алая струйка. Лужа крови подо мной стремительно растет.
Пытаюсь докричаться до него, забыв, что он глухой:
— Ты нужен, Игорь! Помощь близко. Не уходи!
И тогда он медленно, отчетливо, с каким-то запредельным спокойствием произносит всего три слова:
— Нет… второй… зефирины.
— Что?! — ору, не помня себя. — Что это значит?!
Игорь не отвечает. Его грудь опадает и не поднимается больше, взгляд застывает, глаза становятся как стекло.
— Я успел, Саня! Я тебя спас! — заходится от восторга Олег.
Медленно встаю, подхожу к нему и с размаха заряжаю кулаком в челюсть. Брат падает, как подрубленный. Больше всего сейчас хочется снова ударить его, до полусмерти избить, но я вспоминаю про Киру. Это сейчас важнее. Девушка, должно быть, в истерике.
Но у Киры нет никакой истерики. Она совершенно спокойна — лицо застыло, словно маска, огромные черные глаза равнодушно глядят в пустоту. Девушка больше не дрожит и не кутается в одеяло. На ней что-то светлое, и видно, что ран на теле нет. Тем не менее она медленно прикрывает глаза и оседает на грязный бетон.
— Кира, не уходи хоть ты! Ты нужна нам, Кира!
Что я могу сказать ей после того, что она видела? Ее Дар, странное изменение лица… Если она заснет сейчас, то едва ли проснется.
— Мама, не сейчас, — шепчет Кира. — Я только немного посплю…
Я кричу что-то бессвязное ей в лицо, трясу за плечи — но тело девушки обмякает в моих руках. Сквозь забытье она слабо улыбается и шепчет:
— Еще немного поспать. Да, Соня-засоня. Прости, мама…
И больше мне не удается добиться от нее ни слова.
Откуда-то появляются люди в белых комбинезонах медслужбы и забирают у меня девушку; я отдаю — нечего больше держать. Кира ушла. Игорь ушел. Тупо смотрю на кипу серых солдатских одеял на грязном бетоне
—
Медленно перевожу взгляд на Олега:
— Какой еще приказ? От кого?
— Не знаю, на планшет пришло. Фотография тебя с выкрученными руками и четыре слова: «Спаси брата, ликвидируй агрессора». Я колебался секунд пять — может, у кого уточнить… Странно, что приказ был без подписи. Но подумал — а ты бы на моем месте уточнял, бегал по командирам, жопу свою прикрывал? Нет, ты бы бросился меня спасать, не раздумывая! Вот и я… Маршрут на планшете тоже был.
— А ну-ка… покажи мне этот приказ.
— Сейчас, сейчас… Черт, где же он? Удалился, что ли… Щас логи проверю… Да что ж такое, и тут нету его…
С усталым безразличием понимаю, что нигде этого приказа не будет, и следов не найдут — как не нашли того, кто перепрограммировал тренажер и едва меня не убил. Однако выдумать такое Олег не мог.
Черт возьми, да с кем мы вообще сражаемся — и против кого?
Ко мне быстрым и легким шагом подходит Ветер:
— Саня, отчет.
Поворачиваюсь к нему и медленно, ясно, отчетливо посылаю его по древнему, проверенному, всем в России прекрасно известному адресу.
— Ч-что?
Впервые вижу командира растерянным. Даже слегка приятное зрелище.
— Что слышал! Отчет тебе… Ты зачем этого недоумка Олега сюда послал? Да еще с приказом на ликвидацию?
— Я? Нет, я не посылал никого. Я решил дать тебе полчаса. Знал, что ты справишься с ситуацией.
— Ясно-понятно… Никто никого не посылал, никто никакого приказа не отдавал. А оба человека, которые могли нас вывести на Кукловода, теперь никуда никого не выведут.
Сил не остается даже на гнев.
— Так, Саня, ты берега-то не путай, — Ветер глядит на меня, прищурившись. — Понимаю, стресс, все дела. Вообще-то я должен на губу тебя отправить за такие выкрутасы, но…
— Но не можешь ты ничего, потому что я гражданский. Официально. Неофициально можешь хоть расстрелять меня прямо здесь — только тогда следующий Прорыв собственной жопой закрывать будешь. Все, иди, разбирайся со своим бардаком.
Ветер недовольно хмурится, и еще вчера меня бы это расстроило, а теперь все равно. А я ему доверял, считал хорошим командиром… Да Ветер и есть хороший командир — вот только в чью пользу он командует? Черт, как же башка раскалывается.
Вкалываю себе ампулу анальгетика из аптечки. Средство убойное — мне почти сразу становится лучше. Боль отпускает, тошнота уходит, зато накатывает смертельная усталость. Хочется плюнуть на все и прилечь поспать прямо здесь… прямо как Кира. Если она решит не просыпаться — не смогу ее осудить за это.