Выпляток

Гелприн Майкл

– Сунешься – изувечу, – пообещал я Топору и оглядел остальных прочих. – Ко всем относится. Ну, подходи, есть желающие?

Желающих не нашлось.

Жил я до сих пор где придется, потому что со смертью матери наша хижина отошла к многодетной Хромоножке, а строить отдельное жилище для

непутевого и ненужного сироты, к тому же выплятка, никому и в голову не пришло. О всяких житейских премудростях я попросту не думал – и потому, что было не интересно, и оттого, что искренне считал себя тупым дурнем, как не раз называли меня сельчане. Теперь же, сам не знаю с чего, я заинтересовался множеством вещей, которыми раньше пренебрегал.

– Почему я выпляток? – подступился я к Буквочею через пару дней после равнотравья. – И кто они такие, выплятки?

Буквочей долго бубнил себе под нос что-то невнятное, кашлял, отхаркивался, потом, наконец, проворчал:

– Что толку рассказывать тебе это, Проглот? Ты все одно не поймешь.

– А ты попробуй.

– Ладно. Откуда, по-твоему, берутся дети?

Этой темой, в отличие от прочих, я интересовался и раньше. И с Недоумком ее обсуждал, и с Тупкой, и к сверстникам приставал, и к умникам, что учили буквенным премудростям молодняк. Даже Колдуна однажды спросил, но тот меня прогнал, напутствовав на прощание суковатой палкой, которой отгоняют домашнюю живность. Так или иначе, версий было множество. Кто-то считал, что детей надувает женщинам ветром, если раззявить пошире рот и постоять в сезон жары во дворе. Иные полагали, что рот разевать ни к чему, а надо вместо этого посидеть враскорячку под тремя ночными солнцами. Были среди молодняка и такие, что городили вовсе несусветную

чушь. По их словам, женщина, решившая завести ребенка, раздевалась догола и бегала по селению по ночам до тех пор, пока кто-нибудь ее не отлавливал и не заваливал в грязь. И тогда поймавший катался вместе с нею в грязи до рассвета, а потом от этого катания появлялся, мол, на свет новорожденный. Явное вранье, потому что я множество раз пробуждался в сезон слякоти по ночам, чтобы подкараулить хотя бы одну такую бегунью и посмотреть, как ее ловят. И всякий раз засыпал под утро несолоно хлебавши.

Впрочем, умники говорили, что дело обстоит совсем не так, но как именно оно обстоит, умалчивали, ссылаясь на то, что, мол, придет время, все и так узнают. Теперь походило на то, что мое время пришло.

– Не знаю, откуда они берутся, – честно признался я Буквочею. – Но, может быть, ты мне расскажешь?

Он повздыхал, поперхал, побормотал, что мне еще рано и что меня, бездельника, надо бы гнать взашей, но потом все же гнев на милость сменил.

– Когда женщине приходит срок плодородия, – сказал Буквочей, – она выбирает себе мужчину, отца своего будущего ребенка. Что между ними происходит дальше, тебе знать пока ни к чему. Но так устроен свет, понял? Не только у людей, у всех. Клыкарица выбирает себе клыкаря и от него рожает щенков. Птица-падальщица находит падальщика себе под стать. Ревуница приваживает ревуна, грязнуха приманивает грязника. Женщина выбирает мужчину и носит потом зачатое от него дитя три сезона. Производит это дитя на свет и вновь выбирает. Иногда того же самого мужчину, чаще другого. Ясно тебе?

Конец ознакомительного фрагмента.