Выполненное обещание

Трэвис Лилиан

Сьюзен не посмела ему возразить, хотя ей было что сказать. Время не всегда и не все лечит, уж ей ли этого не знать! Она промолчала: невестке неприлично критиковать свекровь, тем более — в разговоре с мужем.

Понимая всю неловкость ситуации, Сьюзен поспешно перевела разговор на будничную тему:

— Хочешь кофе?

— Да, но я сам его сварю. Ты ведь у нас гостья.

Гостья. Не жена, а всего лишь гостья.

В кухне Сьюзен молча следила за тем, как Бен заряжает кофемолку. Включив аппарат, он обернулся к Сьюзен. На его лице было написано мрачное

раздумье.

— Знаешь, Сьюзен, будет лучше, если ты не станешь упоминать имя дяди в присутствии моих родителей.

— Не понимаю. Я, должно быть, чего-то не знаю?

— Да… Нет… В общем, неважно. Просто делай, как я говорю.

В ушах Сьюзен снова раздался презрительный голос его матери: «Хорошая иранская девушка, а она из семьи Нариман».

— Здесь, похоже, давняя личная неприязнь. Что натворил мой дядя?

Бен пожал плечами. Ему было явно неловко.

— Это действительно случилось давным-давно.

— Видно, срок давности не вышел, раз твоя мать не может даже смотреть на меня, не кляня на чем свет стоит.

— Все было не так уж страшно.

— Что-то я в этом сомневаюсь.

Сьюзен с ужасом поняла, что вот-вот расплачется. Чувство, которое она начала испытывать к Бену, не походило на то, что она испытывала прежде к мужчинам — даже к Фрэнку. Бену каким-то загадочным образом удалось прорваться сквозь ее броню и сокрушить каменную стену, которую она возвела вокруг своего сердца. Но если его семья ее ненавидит, это действительно серьезная проблема.

— Я имею право знать, Бен. Я ведь твоя жена.

— Много лет назад, когда твой дядя стал вести дела в Штатах, они с моим отцом были партнерами. Отец выдал Джамалу доверенность на очень крупную сумму денег, а тот хитрыми путями, но формально — в рамках закона умудрился ее присвоить. Более того, он так ловко повернул дело, что сумел вытеснить отца из фирмы и практически разорил его. Кредиторы забрали у нас все, включая драгоценности моей матери. Мы еле-еле сводили концы с концами. Друзья, знакомые, партнеры по бизнесу либо отвернулись от отца, либо жалели его. Эта жалость была для него хуже презрения. Мы стали изгоями в своем кругу. Твой отец, надо сказать, ничего не знал об этом, да и был еще молод и только начинал вести дела. Он предложил моему отцу помощь, но тот, как ты понимаешь, не мог ее принять. Через некоторое время отцу удалось наладить небольшое торговое дело, но в крупный бизнес дорога ему была закрыта. И я поклялся, что однажды восстановлю семейное состояние и верну нашей семье былое уважение.

Сьюзен, слушая его, все больше бледнела.

— Неужели ничего нельзя было сделать?

— А как? Деньги уплыли за границу, все попытки вернуть их потерпели неудачу. Но не волнуйся. Мы с Мохаммедом Сафари, которого Джамал тоже как-то крупно надул, уже расквитались с твоим дядюшкой. Поэтому-то мы и стали партнерами. А потом я с его помощью наконец отомстил. — Бен оперся о кухонную стойку и улыбнулся, но в этой улыбке было нечто зловещее, глаза его смотрели жестко. — Я заполучил тебя.

Да, меня, а заодно — состояние моего отца.

Сьюзен

закрыла глаза. Какая же она дура! Считай, что почти влюбилась в Бена, а он, оказывается, действовал лишь из мести. Господи, ну почему она такая идиотка! Пора бы уже научиться отделять сердечные чувства от Порывов тела.

— И твои дети будут носить фамилию Асади, а не Нариман, — жестко прибавил Бен. — Вот так-то.

Сьюзен стало зябко, и она обхватила себя руками.

— Дети… Какие еще дети? — пробормотала она.

— Ты утверждаешь, что не можешь иметь детей, но ведь к специалистам ты не обращалась. Врачи в наше время творят чудеса. Есть специальные процедуры…

— Хватит болтать о врачах и процедурах, лучше послушай меня!

— Я готов слушать, но ты ведь ничего не говоришь.

— Сейчас я все скажу. Ты хочешь, чтобы я была как твоя мать, сидела дома и занималась хозяйством.

— Абсолютно верно.

— А я этого не хочу. Ты не можешь навязывать мне свой образ жизни, Бен. У меня есть мозги, и я хочу их использовать.

— Вот и используй их, чтобы создать наш дом, нашу семью…

Хлопнула дверь черного входа, и оба замолчали. Жизнерадостный голос весело поздоровался. Бен глубоко вобрал в легкие воздух, стараясь справиться с гневом.

— Это миссис Томпсон, экономка, — мрачно сказал он.

Они обменялись настороженными, чтобы не сказать враждебными, взглядами. Оба еще не отошли после перепалки. Сьюзен с горечью подумала: Бижан Асади женился на ней ради ее тела. Чтобы это тело вынашивало ему детей. Не будет этого. Шесть лет назад она уже попробовала, а теперь — увольте!

Туфли на низких каблуках прошлепали по плитке, и в кухню вошла экономка. Маленькие пухлые ручки суетливо завязывали передник, надетый поверх ярко-красного платья.

— Завтрак? — спросила она, еще не видя Сьюзен.

— Не беспокойтесь, мы позавтракали в самолете, — мрачно отозвался Бен.

И тут лицо экономки расплылось в улыбке.

— А это, никак, молодая миссис Асади?

Бен бросил на Сьюзен предостерегающий взгляд.

— Совершенно верно, миссис Томпсон. Теперь, когда вы здесь, я, пожалуй, оставлю молодую хозяйку в ваших умелых руках.

Миссис Томпсон повела Сьюзен осматривать дом, и где-то посередине экскурсии они услышали, как хлопнула дверь. Сьюзен вся напряглась и настороженно обернулась на звук.

— Не волнуйтесь, это мистер Асади уехал на работу, — сказала экономка и, наградив Сьюзен ослепительной улыбкой, повела ее дальше.

Дом, как выяснилось, оказался старинной, еще испанской постройки, но в прошлом веке его перестроили и значительно расширили. Все комнаты были большими и хорошо спланированными, потолки высокими, а огромные окна давали много света и позволяли наблюдать дивные пейзажи.

Однако Сьюзен не чувствовала согревающего тепла солнца. Да и как она могла его почувствовать, когда внутри у нее все словно покрылось льдом. И как она могла наслаждаться роскошью и комфортом дома, когда из головы у нее не шел разговор с Беном.