Выползень. Файл №102
Шрифт:
Погрузившись в полусон, я ждал вечера, когда голоду моему суждено будет хотя бы на время стихнуть.
Но мой тумс вышел из стеклянных дверей дома гораздо раньше — около полудня. Запах его крови ворвался в мои ноздри и разбудил меня. Я глядел, как тумс подходит к своей механической коляске, и лихорадочно пытался согреть дыхание. Он уезжал! Кровь и печень, мне нужны были его кровь и печень! Я испугался, что и сегодня мой голод не будет утолен.
Он сел в свою блестящую коляску и уехал. Я втянул в легкие запах его горячей крови и скользнул в лабиринты труб, выслеживая того, кто должен был стать моей добычей. Город велик, но тумсы редко выходят за границы, которые сами и определяют, а этот тумс установил для себя весьма
Судя по запаху, этого не требовалось. Тумс, правда, выехал за привычные границы, и довольно далеко, но, прежде чем я окончательно решился покинуть водосток, горьковатый запах печени снова омыл мое обоняние. Тумс вернулся.
Я обнаружил его через три часа в ресторане. Коляска его стояла в сотне шагов далее по улице. Я добрался до того отверстия водостока, что было расположено почти напротив тента, натянутого над входом в ресторан, и принялся ждать — на этот раз ни на миг не отпуская сознание…
Балтимор Первый день 16:48
Когда Ашер вышел из «Гастингса», он был настолько взбешен, что даже не сразу вспомнил, где поставил свой «шеви». Труд целого месяца катил пыхтящим паровозом прямиком коту под хвост. Брюстер — кретин, старый говноед, да за такой проект любой нормальный заказчик схватился бы обеими руками! Это же первый класс! Брюстер сам согласился, что придраться ни к чему не может, так какого же… Идиот, какой идиот!.. Ашер слегка прикусил губу, нашарил в кармане ключи от машины и, нервно помахивая кейсом, направился к автостоянке на Океаник Плаза. «Мы не можем участвовать в этом проекте, Ашер, даже несмотря на то, что ваш наследственный тонкий вкус по-прежнему на высоте…» Зато твой вкус — полное дерьмо, старая обезьяна!
«Спокойнее, Ашер, — подумал он, — да у тебя, наверное, весь этот внутренний монолог на лбу написан». Он подышал носом, успокоился и сел в машину. Поехать домой? Пожаловаться Лиз на сегодняшнюю неудачу, включить телевизор, полистать «Нью эйдж акитекчер», съесть разогретый диетический суп и тайком накачаться пивом…
Конечно, домой. Куда же еще… Он повернул ключ, завел машину и вырулил со стоянки.
Я смотрел на то, как он уезжает, с яростью и тоской. Судя по всему, он решил не возвращаться в контору — коляска его исчезла за поворотом улицы, ведущей в сторону пригорода. Я почувствовал себя совершенно больным и измученным. Голод и жажда все сильнее вгрызались в мой мозг. Меня замутило, по подбородку потекла слюна. Я решил, что еще сутки голода не выдержу. Но нападать на тумса прямо у него в жилище нельзя — в одном доме с ним живут еще две женщины и мужчина, не будет времени забрать печень, слишком опасно… Да и уходить оттуда пришлось бы по поверхности… Нет, нет, нельзя… Лучше встретить его утром следующего дня в конторе. Я могу отправиться туда прямо сейчас и там дождаться рассвета. Он придет минут на десять раньше других. Если действовать достаточно быстро, можно успеть съесть печень и уйти. Я не люблю спешить, но терпеть исступление голода еще целый день, когда тумс уже найден, когда его можно взять, вонзить в него зубы, высосать кровавый сок…
Это было немыслимо.
Я вытер слюну и побежал по трубам.
Тяжело дыша, Ашер остановил машину. Он так ясно представил все, что ждет его дома… У него даже затряслись руки. Он приедет, расскажет Лиз о переговорах с Брюстером, но понимания и сочувствия от нее, конечно, не дождется. Уж скорее понимания и сочувствия можно ожидать от миссис Кроули, экономки. Старая ведьма, кажется, специализируется на понимании и сочувствии. А от Лиз можно будет совершенно бесплатно получить добрую дозу высокомерной снисходительности, вагон идиотских упреков и пачку обвинений в глупости и бездарности. «Неудачник!» — скажет она. Ну ладно, это-то она хоть скажет. А вот то, что она не скажет, но непременно подумает… Ведь непременно же подумает… Старый
Ничего этого она, конечно, не скажет. Но Ашер уже представил себе ее глаза, глаза женщины, которая родилась на двенадцать лет позже него и которая польстилась пять лет назад на его премии, на его успех… И что теперь? Обманутые ожидания. Гибель надежд. Саван. Похороны. Сука. В ее глазах уже было все то, чего она не говорила вслух. Он ясно это видел.
«А ведь я ее ненавижу, — с ужасом подумал он. — Кошмар, какой кошмар… Я же любил ее. Так недавно…»
Он посидел немного, чтобы прийти в себя, и решил, что, пожалуй, домой ехать не стоит. Лучше уж посидеть часа два-три в офисе. Во-первых, нужно окончательно успокоиться. Во-вторых, прикинуть, кто мог бы купить этот чертов проект. В-третьих… Нет, есть я не хочу, надо быть идиотом, чтобы после ресторана заказывать пиццу. А Лиз можно позвонить из офиса и предупредить, что вернусь поздно.
Ашер дал газ и влился в редкий поток машин, идущих к центру Балтимора. Впрочем, по встречной полосе движение было куда более плотным. Рабочий день закончился, люди возвращались по домам.
Балтимор
Первый день
20:16
Когда я добрался до подвала и втянулся в вентиляционную трубу, запах появился вновь. И какой это был запах! Я упивался им, я упивался своей удачей. Тумс был здесь! Он вернулся! Я почувствовал, как он проехал мимо меня вверх в подъемнике…
И внезапно, как всегда перед самым началом охоты, исчезло ощущение времени. Я погладил по короткой жесткой щетине пробуждающегося во мне зверя. Разум его исчез. Остались лишь острый и стремительный инстинкт хищника и нестерпимое наслаждение погони — упоение моментом, когда она подходит к концу, когда осталось совершить последний прыжок, настигнуть добычу и вонзить в нее когти…
Он скрипнул мгновенно заострившимися и затвердевшими ногтями по жести вентиляционной коробки, стремительно метнулся к лифтовой шахте и успел ухватиться за трос, свисающий из-под днища кабины. Добыча совсем рядом, но прорваться в лифт невозможно. Одуряющий аромат свежей крови, пульсация сердца… Он тихонько завыл, предвкушая, как вырвет печень, предощущая наслаждение…
Лифт остановился.
Над головой хищника, выпуская добычу, открылись пневматические створки дверей — и почти сразу же захлопнулись. Хищник подтянулся, сплющился и, втеревшись между стеной шахты и задней стенкой кабины, ящерицей перебрался на крышу подъемника. Створки этажом выше, конечно, закрыты, но зато за ними на всем этаже никого уже нет. Это последний этаж, и располагаются на нем вспомогательные помещения и технические службы. В отличие от офисных этажей, здесь не было поста охранника на лифтовой площадке. В восемь часов вечера верхний этаж просто запирался на ключ, а лифт по вечерам контролировал сидящий в холле дежурный полицейский.
Хищник пошевелил быстро удлиняющимися пальцами и с наслаждением вонзил их в щель между резиновыми прокладками дверных створок.
Балтимор
Первый день
20:21
Ашер вышел из лифта, мрачно кивнул охраннику и похоронным шагом двинулся по коридору к офису.
Как и большинство нормальных американцев, Ашер вел здоровый образ жизни и главным врагом своего благополучия считал холестерин. В его возрасте это слово уже перестало означать что-то отвлеченное и прочно увязалось с мучительным зудом в кровеносных сосудах — не то кажущимся ему, не то реальным, и уж точно не имеющим отношения к холестерину. Зуд этот начинался обычно по вечерам и особенно сильно ощущался перед резкой переменой погоды. Сегодня сосуды звенели просто невыносимо. Поскольку день выдался солнечный, следовало ожидать, что завтра непременно будет гроза.