Выпуск 1. Том 10
Шрифт:
Сдать фотопленку в тот день я не успела. Мне нужно было торопиться домой в Кенсингтон, чтобы не опоздать к обеду. Однако я подумала, что выяснить, правильные ли я сделала выводы, очень просто. Я поинтересовалась у мистера Флемминга, не обнаружили ли среди пожитков погибшего фотоаппарат. Мне было известно, что мистер Флемминг живо интересовался случившимся и знал мельчайшие подробности.
К моему удивлению и досаде, он ответил, что никакого фотоаппарата у мужчины не было. Вещи до-смотрели самым тщательным образом, надеясь наткнуться на какую-нибудь мелочь, которая позволила бы понять
Рано утром я отправилась проявить мою драгоценную находку. Я так волновалась, что буквально бежала бегом всю дорогу по Риджент-стрит до большого магазина фирмы «Кодак». Зайдя, я протянула продавцу пленку и попросила сделать фотокарточки каждого кадра. Мужчина сложил горку из пленок, упакованных в желтые оловянные цилиндрики и предназначенных для съемок в тропиках, и взял мою добычу.
Потом поднял на меня глаза.
– По-моему, вы ошиблись, – улыбаясь, сказал он.
– О нет! – возразила я. – Все правильно.
– Вы дали не ту пленку. Эта еще не отснята!
Стараясь по возможности сохранить чувство собственного достоинства, я вышла из магазина. Смею заметить, что человеку бывает полезно время от времени убедиться в собственной глупости. Хотя удовольствия это еще никому не доставляло.
Ну а затем… затем я поплелась мимо крупных пароходных контор и вдруг остановилась как вкопанная. В витрине красовалась роскошная модель корабля, на котором явственно читалась надпись «Замок Килморден». У меня моментально созрел бредовый план. Распахнув дверь, я вошла в контору, подошла к стойке и прерывающимся голосом (на сей раз совершенно искренне!) пролепетала:
– Когда отплывает «Замок Килморден»?
– Семнадцатого, из Саутгемптона. Конечный пункт – Кейптаун. Вам билет в первом или во втором классе?
– А сколько стоит?
– Первый класс – восемьдесят семь фунтов, второй…
Я не дала клерку договорить – меня сразило неожиданное совпадение. Ведь мое наследство составляло именно восемьдесят семь фунтов! Я решила положить все яйца в одну корзину и произнесла:
– Первый класс, пожалуйста.
Теперь я была просто обречена на приключения…
8
Выдержки из дневника сэра Юстаса Педлера, члена парламента
Удивительно, но мне, видно, не суждено обрести покой. А я так люблю мирную жизнь. Люблю клуб, игру в бридж, хорошо приготовленную еду и вкусное вино. Англия мне нравится летом, Ривьера – зимой. У меня нет никакого желания испытывать острые ощущения. Нет, я, конечно, с удовольствием прочту о чем-нибудь эдаком, устроившись с газеткой у камина. Но не больше того. Для меня главное – полный уют и комфорт. Я приложил немало умственных усилий и потратил довольно много денег, чтобы достичь своей цели. Но не могу сказать, что мне всегда это удавалось. Вокруг меня вечно происходят какие-то необыкновенные события, обычно мне удается остаться в стороне, но нередко я, сам того не желая, оказываюсь втянут в какую-то авантюру. А я ненавижу, когда меня во что-нибудь втягивают.
Пишу
Гай Пейджет – мой секретарь, очень прилежный, исполнительный, работящий – в общем, достойный всяческого восхищения. Он бесит меня, как никто другой. Я долгое время ломал голову, придумывая, как бы от него избавиться. Но не очень-то просто уволить секретаря, когда он предпочитает работу, а не развлечения, любит вставать ни свет ни заря и безгрешен, точно ангел. Единственное, что я нахожу в нем забавным, так это его лицо. Он похож на отравителя, жившего в четырнадцатом веке, – таким парням семейка Борджиа поручала обстряпывать свои милые делишки.
Я бы относился к нему спокойней, если бы Пейджет не заставлял трудиться и меня. По-моему, работать надо легко и радостно, как бы играючи. Сомневаюсь, чтобы Гай Пейджет вообще когда-нибудь в своей жизни играл. Он все воспринимает всерьез. Поэтому с ним очень трудно.
На прошлой неделе мне пришла в голову блестящая мысль – отправить его во Флоренцию. Он сказал, что мечтает там побывать.
– Мой дорогой друг! – вскричал я. – Вы поедете завтра же! Я оплачу вам все расходы.
Январь не очень-то подходящий месяц для прогулок по Флоренции, но я решил, что для Пейджета сойдет. Я уже предвкушал, как он расхаживает по городу с путеводителем в руках, стараясь не пропустить ни одной картинной галереи. Я был готов заплатить любые деньги, лишь бы получить неделю свободы.
И неделя оказалась действительно чудесной. Я делал то, что мне хотелось, и не делал того, что не хотелось. Но, открыв сегодня в девять утра глаза и увидев Пейджета, стоявшего на фоне окна и застилавшего мне свет, я понял, что свобода кончилась.
– Мой дорогой друг, – сказал я, – вы с похорон или на похороны?
Чувство юмора Пейджету неведомо. Поэтому он серьезно воззрился на меня.
– Как?! Вы уже знаете, сэр Юстас?
– Да ничего я не знаю! – раздраженно поморщился я. – Просто у вас такое выражение лица, будто сегодня утром должны хоронить вашего близкого и горячо любимого родственника.
Пейджет старательно игнорировал мою остроту.
– Я думал, вы уже знаете, – заявил он, теребя телеграмму. – Конечно, вам не по душе, когда вас будят спозаранку, но ведь уже девять!
(Пейджет считает, что девять часов – это практически полдень.)
– И я решил, что в сложившихся обстоятельствах… – Пейджет не договорил и опять принялся теребить телеграмму.
– Что это? – наконец обратил я внимание.
– Телеграмма из полиции. В вашем доме убили женщину.
Тут уж я разозлился не на шутку.
– Ну и наглость! – завопил я. – Почему в моем доме? Кто убил?
– Они не написали. Наверное, нам следует немедленно вернуться в Англию, сэр Юстас.
– Не выдумывайте! С какой стати нам возвращаться?
– Полиция…
– Ах, что мне за дело до полиции?!
– Но ведь убийство совершено в ВАШЕМ доме.
– Это не моя вина, а мое несчастье, – возразил я.
Гай Пейджет уныло покачал головой и мрачно заметил:
– Это произведет очень неблагоприятное впечатление на ваших избирателей.