Выпуск 1. Том 10
Шрифт:
– Потому что увидел ее труп!
– Но больше-то в дом никто не входил!
– Значит, убийца уже находился внутри… или проник в дом каким-то иным способом. Не обязательно же идти мимо флигеля, можно и перелезть через забор.
Сюзанна бросила на меня пронзительный взгляд и задумчиво произнесла:
– Человек в коричневом костюме… Интересно, кто он? Во всяком случае, он и «доктор» в метро – это одно лицо. У него было время, чтобы смыть грим и отправиться за женщиной в Марлоу. Она договорилась встретиться там с Картоном, им обоим выписали ордера на осмотр Милл-Хауза… Раз они принимали
Я не ответила.
– Да, так все и было, – продолжала Сюзанна. – «Человек в коричневом костюме» вытащил из кармана Картона записку, но так спешил, что по дороге обронил ее. Затем он последовал за женщиной в Марлоу. Ну а что же он сделал после ухода оттуда… после того, как убил ее или – по твоему утверждению – обнаружил ее труп? Куда он отправился?
Я по-прежнему не произносила ни слова.
– Любопытно, – протянула Сюзанна, – а вдруг он убедил сэра Юстаса Педлера взять его с собой на борт в качестве личного секретаря? Это единственный шанс подобру-поздорову убраться из Англии, обманув полицию. Но как он уломал сэра Юстаса? Похоже, он имеет на него какое-то влияние.
– Или на Пейджета, – сама того не желая, подхватила я.
– Тебе явно не нравится Пейджет, Анна. А сэр Юстас говорит, что он очень способный и трудолюбивый юноша. И действительно, это единственное, что мы против него имеем… Ладно, вернемся к моим предположениям. Значит, Рейберн – «человек в коричневом костюме». Он успел прочитать записку, которую потом потерял. Его, как и тебя, точка ввела в заблуждение, и в час ночи двадцать второго числа он попытался проникнуть в семнадцатую каюту… А еще раньше пробовал завладеть ею при помощи Пейджета. По пути к тебе кто-то пырнул его ножом.
– Да, но кто? – перебила я.
– Чичестер. Пожалуй, все сходится. Пора отправлять лорду Нэсби телеграмму. Сообщи, что нашла «человека в коричневом костюме», и ты разбогатеешь, Анна!
– Однако ты кое-что упустила.
– Что? Да, я знаю, у Рейберна шрам… но он вполне может оказаться фальшивым. Рост, телосложение подходят. Каким, кстати, словечком ты потрясла Скотленд-Ярд? Ну, когда описывала его голову?
Я затрепетала. Сюзанна – очень образованная, начитанная женщина, но, может… Господи, только бы она не знала антропологических терминов…
– Долицефальная, – небрежно ответила я.
Сюзанна недоверчиво посмотрела на меня.
– Точно?
– Да. Это такая вытянутая голова, – затараторила я. – Когда ее ширина составляет меньше семидесяти пяти процентов от длины.
Последовала пауза. И только я вздохнула свободно, как Сюзанна сказала:
– А наоборот как?
– Что значит «наоборот»?
– Ну, антоним. Как называются головы, ширина которых превышает семьдесят пять процентов от длины?
– Брахицефальная, – помимо воли пробормотала я.
– Ага! Вот так ты им и сказала.
– Неужели? Знаешь, я просто оговорилась. Я хотела сказать «долицефальная».
Я старалась, чтобы
Сюзанна испытующе поглядела на меня и расхохоталась.
– Ты здорово умеешь лгать, цыганочка. Но лучше не теряй времени и скажи мне правду.
– Мне нечего рассказывать, – неохотно откликнулась я.
– Неужели? – ласково спросила Сюзанна.
– Ладно, наверно, действительно надо сказать, – медленно проговорила я. – Мне нечего стыдиться. Нельзя стыдиться того… того, что суждено… Да, так оно и есть. Он вел себя отвратительно, грубо, неблагодарно… Но мне кажется, я понимаю… Если собаку посадить на цепь или жестоко с ней обращаться, она будет на всех набрасываться. Так и он… он озлоблен и недоверчив. Я не знаю, почему он мне нужен, но это так. Он мне ужасно нужен. Стоило мне его увидеть, и он перевернул мою жизнь. Я люблю его. Хочу его. Я босиком пройду по всей Африке, но отыщу его и стану ему нужна. Я способна умереть ради него. Готова на него работать, стать его рабыней, воровать, просить милостыню, влезть в долги – все ради него! Вот… теперь ты знаешь.
Сюзанна долго смотрела на меня, а потом сказала:
– Ты совсем не похожа на англичанку, цыганочка. В тебе нет ни капли сентиментальности. Я никогда раньше не встречала таких практичных и страстных людей. И никого так не любила… к счастью… И все же… и все же я тебе завидую. Любить – здорово! Большинство людей этого не умеет… Однако какое счастье, что коротышка-доктор на тебе не женился! Думаю, он вовсе не мечтал завести в своем доме пороховую бочку!.. Итак, телеграмма лорду Нэсби отменяется?
Я кивнула.
– Но ты же веришь, что он невиновен!
– Да, но и невиновного могут повесить.
– Гм-м… Однако, Анна, детка, ты ведь обычно смотришь фактам в лицо?! Так посмотри и сейчас! Что бы ты ни говорила, он вполне мог убить ту женщину.
– Нет, – сказала я. – Не мог.
– Это сантименты.
– Отнюдь. Он, конечно, мог ее убить. И даже мог преследовать ее именно с этой целью. Но он не стал бы душить ее черным шнуром. Если бы он решил ее убить, то задушил бы голыми руками.
Сюзанна содрогнулась и одобрительно прищурилась.
– Гм… Знаешь, Анна, я начинаю понимать, почему ты находишь этого юношу таким привлекательным!
16
Наутро мне удалось пообщаться с полковником Рейсом. Мы закончили кидать кольца и прохаживались вдвоем по палубе.
– Ну, как вы себя сегодня чувствуете, цыганочка? – шутливо спросил полковник. – Тоскуете по земле и по своему табору?
Я помотала головой.
– Теперь, когда море спокойно, мне хотелось бы плыть на корабле вечно.
– Надо же, какой энтузиазм!
Мы перегнулись через перила. Штиль царил полный. Вода была гладкой, как масло, и вся в пятнах, голубых, бледно-зеленых, пурпурных, багряных и темно-оранжевых – прямо картина художника-кубиста. Иногда посверкивали серебром летучие рыбы. Влажный жаркий воздух лип к телу. Дуновение благоуханного ветерка воспринималось как ласка.
– Вчера вечером вы рассказали нам очень интересную историю, – сказала я, нарушив молчание.
– Какую?
– Об алмазах.