Выпуск 1. Том 8
Шрифт:
— Но вы же познакомились с ним здесь.., примерно за неделю до того.
— Дорогая моя, вы что, с ума сошли?
— Алан Карстейрс.., вас же познакомили с ним.
— А, конечно. Человек, который приезжал сюда с Ривингтонами. Но покойный был не Алан Карстейрс.
— Нет, Алан Карстейрс!
Они уставились друг на друга, потом Франки сказала с вновь вспыхнувшим подозрением:
— Вы не могли его не узнать.
— Я не видел его лица, — сказал Роджер.
— Как так?
— Не видел. Оно было прикрыто носовым платком.
Франки уставилась
— И вам даже не пришло в голову посмотреть на него? — продолжала Франки.
— Нет. С какой стати?
«Если бы я обнаружила в кармане покойного фотографию своего знакомого, я бы непременно посмотрела на его лицо, — подумала Франки. — До чего же мужчины очаровательно нелюбопытны!»
— Бедняжка, — сказала она. — Мне ужасно ее жаль.
— Вы о ком.., о Мойре Николсон? Почему вам ее так жаль?
— Потому что она живет в постоянном страхе, — задумчиво проговорила Франки.
— Действительно, у нее всегда такой вид, будто до смерти кого-то боится. Но кого?
— Своего мужа.
— Да, вот уж кого я не пожелал бы иметь своим врагом, — признался Роджер.
— Она уверена, что он пытается ее убить, — выпалила Франки.
— О, Господи! — Роджер посмотрел на нее с недоверием.
— Присядьте, — сказала Франки. — Мне многое надо вам рассказать. Я могу доказать, что доктор Николсон — опасный преступник.
— Преступник?
В голосе Роджера слышалось откровенное сомнение.
— Выслушайте меня, а тогда скажете.
Франки кратко и точно изложила ему все, что произошло с того дня, когда Бобби и доктор Томас обнаружили тело незнакомца. Она утаила лишь то, что авария не была настоящей, но при этом дала понять, что задержалась в Мерроуэй-Корт только из-за страстного желания докопаться до сути этой загадочной истории.
Она не могла пожаловаться на отсутствие интереса у своего слушателя. Ее рассказ определенно произвел на Роджера впечатление.
— Неужели это правда? — спросил он. — Что этого человека, Джоунза, пытались отравить, и все остальное — тоже?
— Истинная правда.
— Простите мне мою недоверчивость, но, согласитесь, все это необходимо еще как-то переварить.
Некоторое время он что-то с хмурым видом обдумывал.
— А знаете, — сказал он наконец. — Как ни диковинно все это звучит, ваша догадка, по-моему, верна. Этого человека, Алекса Причарда, или Алана Карстейрса, должно быть, и в самом деле убили. Иначе кто бы стал покушаться на жизнь Джоунза? Ну а можно ли считать ключом ко всей истории эту загадочную фразу — «Почему же не Эванс» — вопрос спорный и не столь уж важный. Вы ведь все равно не знаете, кто такой этот Эванс. Будем исходить из того, что убийца или убийцы полагали, будто Джоунз знает что-то — независимо от того, отдает он себе в этом отчет или нет, — что может представлять для них опасность. И соответственно они пытались его устранить и, возможно, попытаются снова, если нападут на его след. Пока, по-моему, все
— Он прямо-таки зловещая личность, и у него темно-синий «тальбот», и в день, когда Бобби подсыпали морфий, Николсон куда-то отсюда уезжал.
— Ваши улики не очень-то убедительны.
— Есть еще многое другое, о чем миссис Николсон рассказала Бобби.
Франки пересказала все Роджеру, и опять окружавший их мирный английский ландшафт лишил это повествование какой бы то ни было убедительности — все страхи миссис Николсон казались нелепыми и надуманными.
Роджер пожал плечами.
— Она считает, что это Николсон снабжает Генри порошком.., но ведь это только предположение, у нее нет ни единого доказательства. По ее мнению, он хочет залучить Генри в Грэндж в качестве пациента.., что ж, для врача это вполне естественное желание. Любой врач хочет иметь как можно больше пациентов. По ее мнению, он влюблен в Сильвию. Ну, на этот счет я, разумеется, ничего не могу сказать…
— Раз она говорит, значит, так оно и есть, — перебила его Франки. — Подобные вещи всякая жена обычно сразу чувствует.
— Однако даже если согласиться, что так оно и есть, сей факт еще не означает, что ее муж опасный преступник. Сплошь и рядом в чужих жен влюбляются вполне законопослушные граждане.
— А эта ее уверенность в том, что он хочет ее убить, — настаивала Франки.
Роджер посмотрел на нее насмешливо.
— Неужто вы принимаете это всерьез?
— Так или иначе, она в это верит.
Роджер кивнул и зажег сигарету.
— Вопрос в том, насколько серьезно следует относиться к ее уверениям, — сказал он. — Жутковатое место этот Грэндж, полон странных субъектов. Жизнь там может довести до нервного срыва любую женщину, тем более если речь идет о натуре робкой и впечатлительной.
— Значит, вы считаете, что она это придумала?
— Этого я не говорю. Возможно, она совершенно искренне верит, будто муж пытается ее убить.., но вот существуют ли основания для такой уверенности? Мне кажется, вряд ли.
С удивительной ясностью Франки вспомнились слова Мойры: «Это просто нервы». И почему-то уже одно то, что Мойра так сказала, убеждало Франки, что нервы тут ни при чем. Но она не представляла, как можно было бы объяснить это Роджеру.
Тем временем Роджер продолжал:
— Заметьте, если бы вы могли доказать, что в тот роковой день Николсон был в Марчболте, это было бы совсем другое дело, или если бы мы обнаружили что-то связывающее его с Карстейрсом… Но, по-моему, вы упускаете из виду тех, кто действительно вызывает подозрения.
— Кто же это?
— Как их.., как вы их назвали… Хэймены?
— Кэймены.
— Вот-вот. Уж они-то наверняка в этом замешаны. Во-первых, ложное опознание. Потом их настойчивые попытки узнать, не сказал ли бедняга что-нибудь перед смертью. И, я думаю, логично предположить (что вы и сделали), что приглашение на службу в Буэнос-Айрес либо исходит от них, либо ими организовано.