Выпуск 1. Том 8
Шрифт:
Всегда твой
Бобби».
Франки в волнении скомкала письмо. Значит, все в порядке. Ничего страшного с Бобби не произошло. Он напал на след — и надо же, какое совпадение, — на тот же след, что и она. Она уже побывала в Сомерсет-хаусе и ознакомилась с завещанием Джона Сэвиджа. Наследницей оказалась Роуз Эмили Темплтон, жена Эдгара Темплтона, проживающего в Тюдоровском коттедже в Чипинг-Сомертоне. И это опять же легко было соотнести с железнодорожным справочником в доме на Сент-Леонард-гарденз. Чипинг-Сомертон — одна из станций
Все понемногу становилось на свои места. Они с Бобби все ближе к цели.
К ней подошел Роджер Бассингтон-Ффренч.
— Есть что-нибудь интересное? — спросил он мимоходом.
Франки смутилась. Конечно же, Бобби не имел в виду Роджера, когда заклинал ее никому не говорить?
Но она вспомнила, как жирно было подчеркнуто это предупреждение, вспомнила и свои недавние чудовищные домыслы. Если ее догадка верна, Роджер, по простоте душевной, может нечаянно выдать их с Бобби. Нет, она ни в коем случае не станет намекать ему о своих подозрениях…
— Нет. Ничего интересного, — только и сказала она.
Еще до того, как кончатся эти сутки, ей придется горько пожалеть о своей предосторожности.
А в следующие несколько часов она не раз каялась, что по настоянию Бобби не воспользовалась автомобилем. По прямой до Чипинг-Сомертона было не так уж и далеко, но ехать пришлось с тремя пересадками и при каждой в томительном ожидании сидеть на очередной провинциальной станции, для Франки с ее нетерпеливым характером все эти проволочки были просто невыносимы.
И все же Бобби, наверное, в чем-то прав: в этой глухомани ее «бентли» и вправду слишком бросался бы в глаза.
Объяснить Бассингтон-Ффренчам, почему она оставляет у них свой автомобиль, было не так просто, и она наскоро придумала что-то несусветное.
Когда поезд Франки дотащился наконец до маленькой станции Чипинг-Сомертон, только-только начинало темнеть. Но Франки казалось, что уже чуть ли не полночь. Ей казалось, что эта поездка никогда не кончится.
К тому же начинал накрапывать дождь — ей стало еще неуютней.
Франки застегнула пальто до самого верху, под станционной лампой кинула последний взгляд на письмо Бобби и, осмотревшись, двинулась в путь.
Благодаря разъяснениям Бобби она совсем не плутала. Впереди были видны огни селения. Франки свернула налево и по дорожке, ведшей на крутой холм, добралась до вершины, где была развилка. Франки пошла по правой тропе и, немного спустившись, увидела перед собой небольшие домики, а перед ними узенькую сосновую рощу — это была та самая деревушка, о которой писал Бобби. Она подошла к щеголеватой калитке и, чиркнув спичкой, увидела на ней надпись — «Тюдоровский коттедж». Вокруг не было ни души. Франки подняла щеколду и вошла внутрь ограды. Перед домом тоже росли сосны. Она притаилась среди деревьев, выбрав место, с которого хорошо был виден фасад. Потом, с чуть сильнее обычного бьющимся сердцем, она попыталась как можно натуральнее воспроизвести уханье совы. Прошло несколько минут — никого. Франки снова заухала.
Дверь коттеджа отворилась,
Франки вышла из своего укрытия и направилась к дому. Ни в одном окошке не было света. Полная тишь и темнота.
Франки осторожно переступила через порог и очутилась в темном коридоре. Она остановилась, вглядываясь в мрак.
— Бобби? — прошептала она. И вдруг насторожилась. Почему ей так знаком этот запах — этот тяжелый, приторный запах?
В тот миг, когда ее осенило — хлороформ! — сильные руки обхватили ее сзади. Она открыла рот, чтобы крикнуть, но на него шлепнули мокрую тряпку. Сладкий, неотвязный запах проник в ноздри. Она отчаянно боролась — изгибалась, выворачивалась, лягалась, но все напрасно — силы ее убывали. В ушах стоял гул, она чувствовала, что задыхается. А потом она потеряла сознание…
Глава 28
В последнюю минуту
Когда Франки пришла в себя, первые ее ощущения были весьма отвратительны. Проснуться после того, как тебя усыпили хлороформом, — никому такого не пожелаешь. Она лежала на очень жестком деревянном полу, руки и ноги у нее были связаны. С трудом перевернувшись, она чуть не ударилась со всего размаху о разбитый ящик для угля. Потом она снова пыталась двигаться, преодолевая дурноту, но не очень-то получалось.
Несколько минут спустя Франки смогла если не сесть, то хотя бы начать соображать.
Где-то рядом послышался слабый стон. Она огляделась по сторонам. Судя по всему, она находилась в некой мансарде. Свет проникал только через слуховое окно в крыше, и сейчас его почти не было. Через несколько минут вообще стемнеет. К стене было прислонено несколько картин в сломанных рамках, еще имелась полуразвалившаяся кровать, несколько сломанных стульев и уже упоминавшийся угольный ящик.
Похоже, стон доносился из угла.
Веревки были затянуты не слишком крепко, и потому как-то можно было двигаться… Она поползла по пыльному полу.
— Бобби! — вырвалось у нее.
Да, это был Бобби, тоже со связанными руками и ногами. А рот его был обвязан тряпкой.
Узел этой тряпки он как-то сумел ослабить. Франки как могла стала ему помогать, пользуясь тем, что путы на ее руках не были накрепко затянуты. В конце концов она содрала тряпку зубами.
— Франки! — с трудом разлепив губы, слабо воскликнул Бобби.
— Я рада, что мы опять вместе, — сказала Франки. — Но нас, похоже, облапошили.
— Похоже, — угрюмо согласился Бобби, — что называется, «поймали на живца».
— Как они тебя сцапали? — спросила Франки. — Уже после того, как ты мне написал?
— Написал? Ничего я тебе не писал.
— Не писал? — в ужасе воскликнула Франки, широко распахнув глаза. — Какая же я идиотка! И в письме еще весь этот вздор насчет того, чтобы я никому ни слова.
— Послушай, Франки, давай я расскажу тебе обо всем, что со мной случилось — по порядку, а потом ты мне.