Выпуск 1. Том 9
Шрифт:
— Я?
— Ваше имя числилось в списке.
Блор побагровел.
— Вы имеете в виду дело Ландора? Это дело об ограблении Лондонского коммерческого банка.
— Ну как же, помню, помню, хоть я и не участвовал в этом процессе, — зашевелился в кресле судья Уоргрейв. — Ландора осудили на основании ваших показаний, Блор.
Вы тогда служили в полиции и занимались этим делом.
— Верно, — согласился Блор.
— Ландора приговорили к пожизненной каторге, и он умер в Дартмуре через год. Он был слабого здоровья.
— Ландор
— Если я не ошибаюсь, вы получили благодарность за умелое ведение дела, — процедил Уоргрейв.
— И даже повышение, — огрызнулся Блор. И добавил неожиданно севшим голосом: — Я только выполнил свой долг.
— Однако какая подобралась компания! — расхохотался Ломбард. — Все, как один, законопослушные, верные своему долгу граждане. За исключением меня, конечно. Ну, а вы, доктор, что нам скажете вы? Нашалили по врачебной части? Запрещенная операция? Не так ли?
Эмили Брент метнула на Ломбарда презрительный взгляд и отодвинулась подальше от него.
Доктор Армстронг отлично владел собой — он только добродушно покачал головой.
— Признаюсь, я в полном замешательстве, — сказал он, — имя моей жертвы ни о чем мне не говорит. Как там ее называли: Клис? Клоуз? Не помню пациентки с такой фамилией, да и вообще не помню, чтобы кто-нибудь из моих пациентов умер по моей вине. Правда, дело давнее. Может быть, речь идет о какой-нибудь операции в больнице? Многие больные обращаются к нам слишком поздно. А когда пациент умирает, их родные обвиняют хирурга.
Он вздохнул и покачал головой.
«Я был пьян, — думал он, — мертвецки пьян… Оперировал спьяну. Нервы ни к черту, руки трясутся. Конечно, я убил ее. Бедняге — она была уже на возрасте — ужасно не повезло: сделать эту операцию — пара пустяков. В трезвом виде, конечно. Хорошо еще, что существует такая вещь, как профессиональная тайна. Сестра знала, но держала язык за зубами. Меня тогда сильно тряхануло. И я сразу взял себя в руки. Но кто мог это раскопать — после стольких лет?»
В комнате опять наступило молчание. Все — кто прямо, кто исподтишка — глядели на мисс Брент. Прошла одна минута, другая, прежде чем она заметила нацеленные на нее взгляды. Брови се взлетели, узкий лобик пошел морщинами.
— Вы ждете моих признаний? — сказала она. — Но мне нечего сказать. — Решительно нечего? — переспросил судья. — Да, нечего, — поджала губы старая дева. Судья провел рукой по лицу.
— Вы откладываете свою защиту? — вежливо осведомился он.
— Ни о какой защите не может быть и речи, — отрезала мисс Брент. — Я всегда следовала велению своей совести. Мне не в чем себя упрекнуть.
Ее слова были встречены неодобрительно. Однако Эмили Брент была не из тех, кто боится общественного мнения. Ее убеждений никто не мог поколебать.
Судья откашлялся.
— Ну что ж, на этом расследование придется
— Здесь никого больше нет, сэр.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно.
— Мне не вполне ясно, — сказал Уоргрейв, — зачем нашему анонимному хозяину понадобилось собрать нас здесь. По-моему, этот человек, кто бы он ни был, не может считаться нормальным в общепринятом смысле этого слова. Более того, он представляется мне опасным. Помоему, нам лучше всего как можно скорее уехать отсюда. Я предлагаю уехать сегодня же вечером.
— Прошу прощения, сэр, — прервал его Роджерс, — но на острове нет лодки.
— Ни одной?
— Да, сэр.
— А как же вы сообщаетесь с берегом?
— Каждое утро, сэр, приезжает Фред Нарракотт. Он привозит хлеб, молоко, почту и передает заказы нашим поставщикам.
— В таком случае, — сказал судья, — нам следует уехать завтра, едва появится Нарракотт со свой лодкой.
Все согласились, против был один Марстон.
— Я не могу удрать, — сказал он. — Как-никак я спортсмен. Я не могу уехать, не разгадав эту тайну. Захватывающая история — не хуже детективного романа.
— В мои годы, — кисло сказал судья, — такие тайны уже не очень захватывают.
Антони ухмыльнулся.
— Вы, юристы, смотрите на преступления с узкопрофессиональной точки зрения. А я люблю преступления и пью за них! — Он опрокинул бокал. Очевидно, виски попало ему не в то горло. Антони поперхнулся. Лицо его исказилось, налилось кровью. Он хватал ртом воздух, потом соскользнул с кресла, рука его разжалась, бокал покатился по ковру.
Глава пятая
Все обомлели от неожиданности. Стояли как вкопанные, уставившись на распростертое на ковре тело. Первым опомнился Армстронг. Он кинулся к Марстону. Когда минуту спустя он поднял глаза, в них читалось удивление.
— Боже мой, он мертв! — пробормотал Армстронг хриплым от ужаса голосом.
Его слова не сразу дошли до гостей. Умер? Умер вот так, в мгновение ока? Этот пышущий здоровьем юный Бог, словно вышедший из северной саги?
Доктор Армстронг вглядывался в лицо мертвеца, обнюхивал синие, искривленные в предсмертной гримасе губы. Поднял бокал, из которого пил Марстон.
— Он мертв? — спросил генерал Макартур. — Вы хотите сказать, что он поперхнулся и от этого помер?
— Поперхнулся? — переспросил врач. — Что ж, если хотите, называйте это так. Во всяком случае, он умер от удушья. — Армстронг снова понюхал стакан, окунул палец в осадок на дне, осторожно лизнул его кончиком языка и изменился в лице.
— Никогда не думал, — продолжал генерал Макартур, — что человек может умереть, поперхнувшись виски.
— Все мы под Богом ходим, — наставительно сказала Эмили Брент.