Выпуск II. Том 2
Шрифт:
Мне оставалось только сделать хорошую мину при плохой игре и попытаться занять у Дортхаймера, хотя я понимал, что это бесполезно. А жениться на его дочери я не мог. К тому же она слишком разумная девушка, чтобы за меня выйти. И тут я совершенно случайно встречаю в театре свою двоюродную сестру. Мы с ней редко виделись, но она всегда бывала ко мне добра, когда мы жили в одном доме. Я ей все рассказал – она и так слышала уже кое-что от отца. Знаете, что она мне предложила? Взять ее жемчуг, который достался ей от матери.
Он замолчал, и мне показалось, что он на самом деле борется с
– Короче говоря, я согласился, да благословит ее бог. Я решил заложить этот жемчуг и поклялся, что выкуплю его, даже если для этого мне придется работать. Но жемчуг был дома, на Риджентгейт, и мы подумали, что лучше всего будет немедленно за ним съездить. Такси подвернулось буквально через секунду.
Мы остановились на противоположном конце Риджентгейт, чтобы в доме никто не услышал шума мотора, и Адела оставшееся расстояние прошла пешком. У нее был ключ, и она собиралась тихонько войти, взять жемчуг и вернуться с ним ко мне. Вряд ли кто-нибудь мог ее увидеть – разве что горничная. Мисс Кэррол, дядина секретарша, ложится спать в половине десятого, а сам он наверняка находился в библиотеке.
Дела ушла. Я стоял на тротуаре, курил и время от времени поглядывал, не идет ли она обратно. Теперь я подхожу к тому, чему вы можете не поверить, но это уж как хотите. Мимо меня прошел какой-то человек. Я посмотрел ему вслед и, к своему удивлению, заметил, что он входит в дом № 17. По крайней мере, мне почудилось, что в дом № 17, но я стоял довольно далеко. Меня это удивило по двум причинам. Во-первых, он открыл дверь своим ключом, а во-вторых, мне показалось, что это был один известный актер.
Я так удивился, что решил выяснить, в чем дело. Так получилось, что у меня тоже был свой ключ. Я потерял его три года назад или думал, что потерял, а недавно снова на него наткнулся и, когда в то утро шел к дяде, собирался ключ вернуть. Но в пылу спора позабыл. А когда вечером переодевался, чтобы идти в театр, машинально переложил ключ из одного кармана в другой вместе с остальными мелочами.
Сказав водителю, чтобы ждал, я почти бегом устремился к дому № 17, поднялся по ступенькам на крыльцо и открыл дверь своим ключом. Холл был пуст. Ничто не указывало на то, что в нем за секунду до меня кто-то находился. Я подождал немного и направился к библиотеке. Если бы вошедший был там, с дядей, я услышал бы их голоса, но за дверью было тихо.
И вдруг до меня дошло, как глупо я себя веду. Тот человек наверняка вошел в соседний дом. Риджентгейт по вечерам освещена тускло, и я обознался. Я чувствовал себя полным идиотом. Я сам себе не мог вразумительно объяснить, почему я побежал за этим прохожим. А теперь я стоял у дяди в доме, перед дверью в библиотеку, из которой он каждую минуту мог выйти – как бы я ему объяснил тогда свое появление? В хорошенькую историю я бы впутал Аделу, да и без того крику бы хватило – а все потому, что мне этот человек показался подозрительным, что-то в его повадке было вороватое... По счастью, меня никто не видел, и нужно было, пока не поздно, убираться подобру-поздорову чем скорее, тем лучше.
Я на цыпочках подошел к входной двери, и в то же время по лестнице, держа в руках футляр с жемчугом,
Она, конечно, удивилась, увидав меня в холле, но я все ей объяснил, когда мы вышли из дому.
Потом мы поехали в театр и даже успели к началу следующего акта. Никто не заподозрил, что мы уезжали. Вечер был жаркий, и во время антракта многие выходили на улицу подышать.
Рональд замолчал.
– Я знаю, что вы сейчас спросите, – продолжил он через несколько мгновений. – Почему я вам сразу всего не рассказал? На это я вам скажу: а вы бы на моем месте, имея весьма солидный повод для убийства, стали бы распространяться о том, что были на месте преступления чуть ли не в самый его момент?
Я, попросту говоря, струсил. Даже если бы нам поверили, мы оба, и я и Адела, завязли бы в этом деле. А мы не имели к нему ни малейшего отношения – мы никого не видели и ничего не слышали. К чему впутывать нас, если его наверняка убила тетя Сильвия? Я рассказал вам о моих денежных затруднениях и о ссоре с дядей, потому что вы бы обязательно об этом разнюхали, а если бы я это от вас скрыл, вы отнеслись бы ко мне с большим подозрением и, возможно, более тщательно проверили бы мое алиби. А так я рассудил, что своей откровенностью притуплю вашу бдительность. Я знал, что Дортхаймеры искренне считали, будто я все время был в Ковент-Гардене. То, что я один антракт провел со своей двоюродной сестрой, не вызвало у них подозрений.
Адела тоже готова была подтвердить, что была со мной и что мы никуда не уезжали.
– Мисс Марш согласилась... помочь вам?
– Да. Как только я узнал, что произошло, я бросился к ней. Я умолял ее молчать о нашей поездке на Риджентгейт. Она была со мной, а я был с ней во время последнего антракта в Ковент-Гардене, и мы немного прошлись, вот и все. Она меня правильно поняла и согласилась.
Рональд снова помолчал.
– Понимаю, какое впечатление на вас производит то, что я все скрыл тогда. Но теперь я сказал правду. Хотите, назову вам фамилию человека, который ссудил мне деньги под залог жемчуга, и дам его адрес? А если вы спросите Аделу, она подтвердит каждое мое слово.
Он взглянул на Джеппа, но тот по-прежнему сидел с непроницаемым видом.
– Значит, вы считаете, что вашего дядю убила Сильвия Уилкинсон, лорд Эджвер? – спросил он.
– Что же в этом удивительного? После того, как ее опознал дворецкий.
– А как насчет вашего пари с мисс Адамс?
– Пари с мисс Адамс? С Карлоттой Адамс? Какое она имеет к этому отношение?
– Вы отрицаете, что предлагали ей десять тысяч долларов за то, чтобы она явилась в дом к вашему дяде под видом Сильвии Уилкинсон?
Рональд вздрогнул.
– Предлагал ей десять тысяч долларов? Чушь! Над вами кто-то подшутил. Откуда мне было взять десять тысяч? Боюсь, что вы слышали звон... Что, она сама это утверждает? Ах черт... забыл. Она ведь умерла.
– Да, – тихо сказал Пуаро, – она умерла.
Рональд смотрел то на него, то на Джеппа. От его спокойствия не осталось и следа. Он побледнел, в глазах у него заметался испуг.
– Не понимаю, – пробормотал он. – Но я сказал вам сущую правду. Конечно, вы мне не верите, никто из вас...