Выпуск II. Том 2
Шрифт:
Оставались два вопроса. Первый: почему в сумочке мисс Адамс оказалось не принадлежавшее ей пенсне? И второй: почему кто-то звонил леди Эджвер в дом сэра Монтегю? Брайана Мартина я с этими вопросами соединить никак не мог и вынужден был прийти к выводу, что либо я заблуждаюсь относительно мистера Мартина, либо задаю не те вопросы. В отчаянии я еще раз очень внимательно перечитал письмо мисс Адамс и кое-что нашел. Да, я нашел кое-что новое!
Смотрите, вот это письмо. Видите, как оторвана страница? Неровно, как это часто бывает. Представьте теперь, что в последнем слове была еще одна буква, «а»...
Понимаете? Да-да, вы правы. Карлотта Адамс написала не «он», а «она». Розыгрыш придумала женщина!
Я составил список всех женщин, которые имели какое-либо отношение к этому
Из этих четверых меня больше всего интересовала мисс Кэррол. Она носит пенсне, она находилась в ту ночь в доме лорда Эджвера, и она дала неточные показания, стремясь очернить леди Эджвер. Кроме того, она чрезвычайно энергична, собранна и способна на решительный поступок. Повод был мне неясен, но в конце концов, она работала у лорда Эджвера не один год, и у нее мог быть повод, о котором нам ничего не известно.
Я также не мог исключить из этого списка и мисс Аделу Марш. Она сама призналась мне, что ненавидела отца. Она нервная, импульсивная девушка. Что, если в тот вечер она, очутившись в доме, заколола отца, а затем хладнокровно отправилась в свою комнату за жемчугом? Представляете, в какой она пришла ужас, когда обнаружила в холле горячо любимого кузена, который последовал за ней, вместо того чтобы оставаться на улице?
Этим легко объяснить ее волнение в последующие дни, но его так же легко объяснить ее невиновностью и страхом, что убийство все-таки совершил ее кузен. Кроме того, я обратил внимание на одну мелочь. Как вы помните, на золотой шкатулке, найденной у мисс Адамс, стоял инициал Д., а я слышал, как кузен мисс Марш называл ее «Дела». В ноябре прошлого года она еще жила в Париже и могла встретиться там с Карлоттой Адамс.
Вы можете сказать, что нелепо было включать в этот список герцогиню Мертонскую. Но когда она приходила ко мне, я понял, что имею дело с человеком фанатического склада. Для нее вся жизнь сосредоточилась в сыне, и она вполне могла возненавидеть женщину, которая вознамерилась «погубить» его, до такой степени, чтобы организовать против нее заговор.
Теперь мисс Мэри Драйвер...
Он замолчал и посмотрел на Мэри. Она не отвела взгляда.
– Что у вас против меня? – спросила она.
– Ничего, мадемуазель, кроме того, что вы – друг Брайана Мартина и что ваша фамилия начинается с Д.
– Маловато.
– Но это не все. Вы обладаете умом и силой воли, которых хватило бы на то, чтобы совершить преступление. Остальные слабее вас.
Мэри закурила сигарету.
– Продолжайте! – весело сказала она.
– Действительно ли у Брайана Мартина было алиби или нет – вот что меня занимало. Если да, кто тогда вошел в дом, как утверждает Рональд Марш? И тут я вспомнил, что дворецкий лорда Эджвера очень похож на мистера Мартина. Его-то и видел капитан Марш. Я подумал, что, возможно, дело обстояло так: дворецкий обнаруживает, что его хозяин убит. На столе у него он находит конверт с французскими банкнотами на сумму, соответствующую ста фунтам. Он забирает деньги, выскальзывает из дома, оставляет их на хранение какому-нибудь дружку и возвращается назад, открыв дверь ключом лорда Эджвера. На следующий день труп обнаруживает служанка. Дворецкий считает, что ему ничто не грозит, поскольку убежден, что хозяина убила леди Эджвер, а деньги его дружок наверняка поменял на фунты еще до того, как их пропажа была обнаружена. Однако, когда выясняется, что у леди Эджвер алиби, и Скотленд-Ярд начинает интересоваться его биографией, он предпочитает исчезнуть.
Джепп одобрительно кивнул.
– Но что касается пенсне, ясности у меня по-прежнему не было. Если его владелицей была мисс Кэррол, то тогда все сходилось. Она могла перехватить письмо, а обсуждая детали розыгрыша с Карлоттой Адамс или встретившись с ней в вечер убийства, могла случайно или в волнении обронить пенсне, а та могла его подобрать.
Но пенсне, как я выяснил, не принадлежало мисс Кэррол. Мы с Гастингсом возвращались домой, я был расстроен неудачей и пытался привести в порядок свои мысли. И вот тогда случилось чудо.
Сначала Гастингс стал вспоминать происшедшее в определенной последовательности. Он обратил мое внимание на то,
Он сказал своей спутнице, что кто-то там должен был «сразу же расспросить Эллис». И мне все стало ясно.
Он оглядел нас.
– Да-да, пенсне, телефонный звонок, низенькая дама, забравшая шкатулку из парижского магазина. Ну конечно же, Эллис, горничная мисс Уилкинсон. Я быстро сложил в уме все остальное: свечи – тусклое освещение – миссис Ван Дузен – и я понял!
Глава 30
КАК ЭТО БЫЛО
Пуаро снова оглядел нас.
– Итак, друзья, – тихо сказал он, – позвольте мне рассказать вам, что же на самом деле произошло в ту ночь.
Карлотта Адамс уходит из дома в семь часов. Она садится в такси и едет в «Пиккадилли Палас».
– Что? – вырвалось у меня.
– В «Пиккадилли Палас». Несколькими часами раньше она, назвавшись миссис Ван Дузен, сняла там номер. На ней очки с толстыми стеклами, которые, как мы все знаем, сильно меняют внешность. Как я сказал, она снимает номер и говорит, что едет вечерним поездом к пароходу в Ливерпуль и что багаж ее уже ушел. В восемь тридцать в гостиницу прибывает леди Эджвер. Ее проводят в номер «миссис Ван Дузен», где они меняются платьями, и Карлотта Адамс – а не леди Эджвер! – в светлом парике, платье из белой тафты и горностаевой накидке отбывает в Чизвик. Да-да, это возможно! Я был в доме сэра Монтегю вечером. Обеденный стол освещается только свечами, лампы притушены, Сильвию Уилкинсон никто близко не знает. Все видят золотые кудри, слышат знаменитый голос... О, это было совсем нетрудно! А если бы затея не удалась и кто-нибудь заметил бы «подмену» – что ж, это леди Эджвер тоже предусмотрела. Надев темный парик, пенсне и платье Карлотты, она берет портфель, платит по счету, садится в такси и едет на Юстонский вокзал. В туалете она снимает парик и сдает портфель в камеру хранения. Прежде чем отправиться на Риджентгейт, она звонит в Чизвик и просит позвать к телефону леди Эджвер. Так они договорились с Карлоттой. Если все в порядке и «подмену» не обнаружили, Карлотта должна просто сказать: «Да, это леди Эджвер». Стоит ли говорить, что мисс Адамс ни о чем не подозревала. Слова эти для Сильвии Уилкинсон означали, что ее путь свободен. Услыхав их, она едет на Риджентгейт. Там она сообщает дворецкому свое имя, проходит в библиотеку и совершает первое убийство. Разумеется, ей неизвестно, что с лестничной площадки ее видит мисс Кэррол. Она полагает, что единственным обвинением против нее станут показания дворецкого (который, как вы помните, никогда не видел ее, и к тому же на ней шляпа, закрывающая часть лица), а они будут опровергнуты показаниями двенадцати известных, имеющих вес в обществе людей.
Выйдя из дома, она возвращается на Юстонский вокзал, забирает портфель и снова превращается в шатенку. Теперь ей нужно скоротать время до возвращения Карлотты Адамс из Чизвика. Они договорились встретиться в определенное время. Леди Эджвер отправляется в «Корнер-хаус», сидит там, поглядывая на часы, поскольку время тянется медленно, и готовится ко второму убийству. Она кладет в сумочку Карлотты, которую та тоже отдала ей, золотую шкатулку, изготовленную в Париже. Возможно, она находит письмо Карлотты к сестре именно тогда. Возможно, это произошло раньше. Как бы то ни было, она видит на конверте адрес, и у нее возникают подозрения. Она вскрывает конверт и убеждается, что ее подозрения оправданны.