Выпуск II. Том 3
Шрифт:
— Да, — сказал Пуаро, — но за исключением последний, в окнах этих комнатах матовое стекло.
— Согласен, — признался Уэстон.
Он немного помолчал и потом сказал:
— Если это его рук дело, вот откуда он вышел.
— Кто? Маршалл?
— Да. Шантаж шантажом, а я продолжаю думать, что все свидетельствует против него. К тому же, его поведение… Нет, его поведение мне не нравится.
— Я допускаю это, — суховато ответил Пуаро. — Но можно вести себя странно и не быть преступником!
— Значит, вы верите в его невиновность?
— Я не хочу этого утверждать.
— Посмотрим,
Горничная была расторопной тридцатилетней женщиной. На вопросы она отвечала с легкостью. Капитан Маршалл поднялся к себе немногим позднее половины одиннадцатого. Она убирала у него в номере, и он попросил ее как можно быстрее закончить. Она не видела, как он вернулся, но чуть позже услышала стук пишущей машинки. Было примерно без пяти минут одиннадцать, и она находилась в это время в номере мистера и миссис Редферн. Затем она пошла убирать у мисс Дарнли, в конце коридора. Оттуда ей не было слышно машинку. Если ей не изменяет память, она вошла в номер мисс Дарнли сразу же после одиннадцати. Помнит, что на пороге ее комнаты она услышала, как колокола Лезеркомбской церкви пробили одиннадцать часов. В четверть двенадцатого она спустилась выпить чашку чая и перекусить. Потом пошла убирать в другое крыло отеля.
По просьбе Уэстона горничная рассказала, в каком порядке она убирала комнаты на втором этаже: сначала номер мисс Линды, потом две общие ванные, потом номер миссис Маршалл, номер капитана, номер мистера и миссис Редферн и, наконец, номер мисс Дарнли. Во всех номерах есть ванные, кроме комнат капитана Маршалла и его дочери. Разумеется, она убирала и ванные.
Нет, когда она находилась в номере мисс Дарнли, она не слышала, чтобы кто-нибудь прошел по коридору или спустился по наружной лестнице. Но она не думает, что услышала бы тихие шаги.
Затем Уэстон стал задавать вопросы о миссис Маршалл.
Нет, обычно она рано не вставала, и Глэдис Нарракот — так звали горничную — удивилась, найдя дверь открытой и увидев, что миссис Маршал спустилась чуть позже десяти часов. Это был совершенно исключительный случай.
— Миссис Маршалл всегда завтракала в постели? — спросил Уэстон.
— Да, сэр, всегда. Это был не очень плотный завтрак: чашка чая, немного апельсинового сока и сухарик. Как и большинство других дам, она соблюдала диету…
Нет, она не заметила ничего необычного в поведении миссис Маршалл. Она была такой же, как всегда.
— Что вы думаете о ней? — вкрадчиво спросил Пуаро.
Она смутилась и недоуменно взглянула на него.
— Да разве мне об этом судить, сэр? — застенчиво ответила она.
— Нет, вы должны об этом сказать. Нам очень интересно знать ваше мнение.
Глэдис обратила свои умоляющие глаза на начальника полиции, который старался сделать вид, что одобряет вопрос Пуаро, хотя в глубине души он находил методы своего иностранного коллеги довольно странными.
— Да-да, Глэдис, — подтвердил он. — Это нас интересует.
Пальцы горничной нервно теребили ткань набивного платья.
— Ну, если вам угодно… Миссис Маршалл… не была настоящей леди. Вы понимаете,
— Но ведь она и была актрисой, — заметил Уэстон.
— Вот я тоже и говорю, сэр. Она всегда делала, что хотела. Если ей не хотелось быть вежливой, то она себя не утруждала. Это, правда, не мешало ей через две минуты опять начать улыбаться! Но если что-то было не так, если я запаздывала на ее звонок или если ее белье еще не вернулось из стирки, то она становилась злой и грубой. Нельзя сказать, что слуги любили ее. Но одевалась она в красивые туалеты, и сама она была очень красивая. Вот ею и восхищались…
— Мне бы не хотелось задавать вам этот вопрос, но он для нас важен: какие отношения были у нее с мужем?
Глэдис Нарракот заколебалась и в свою очередь спросила:
— Вы же не думаете, сэр, что… это он ее убил?
— А вы? — живо спросил Пуаро.
— Никогда в жизни! Он такой воспитанный джентльмен! Да чтобы капитан Маршалл сделал подобную вещь? Ни за что в жизни! В чем, в чем, а в этом я уверена!
— Да, но вы не абсолютно уверены в этом! Я слышу это в вашем голосе…
— Я знаю, — смущенно произнесла она, — о таких вещах пишут в газетах. Это называется убийство из ревности… Конечно, между ней и мистером Редферном что-то было, об этом только и судачили! Миссис Редферн такая приятная леди… Вот уж верно, что ей не посчастливилось! Да и мистер Редферн тоже такой обходительный джентльмен!.. Только вот говорят, что мужчины сами на себя становятся непохожи, когда они встречают такую женщину, как миссис Маршалл!.. Она-то уж знала, чего хочет! Женщины ведь на многое закрывают глаза…
Она вздохнула, заколебалась и сказала:
— Вот если бы капитан Маршалл узнал, что тут происходит на самом делать…
— Так что же?
— Мне часто казалось, что миссис Маршалл боялась, как бы он не узнал все.
— Почему вы так думаете?
— Я ничего не могу сказать точно. Просто у меня было такое впечатление! Иногда мне казалось, что она… да, что она его боялась. Это очень добрый джентльмен, но, как говорят, на нем не поездишь!
— Ваше впечатление, надо полагать, не основано ни на каких конкретных фактах?
Она отрицательно покачала головой.
— Что ж, — вздохнул Уэстон, — перейдем к письмам, которые миссис Маршалл получила сегодня утром. Сколько их было?
— Пять или шесть, сэр. Я точно не помню.
— Их отнесли ей вы?
— Да, сэр. Мне их дали, как обычно, внизу, и я положила их на поднос с завтраком.
— Что это были за письма?
— Да обыкновенные. Наверное, счета. И рекламные проспекты, потому что я нашла несколько скомканных проспектов на подносе.
— Что с ними стало?
— Я выбросила их в мусорный ящик. Один из господ полицейских там только что искал.
— А куда делось содержимое мусорной корзины?
Оно тоже выбрасывается в мусорный ящик.
— Хорошо.
Он подумал и, бросив вопросительный взгляд на Пуаро, сказал:
— Так! Кажется, у меня больше нет к вам вопросов…
Пуаро сделал шаг вперед.
— Когда вы убирали номер мисс Линды, вы не обратили внимание на камин?
— Нет, сэр. Огонь ведь не разводили.
— Лежало в нем что-нибудь?